Library
|
Your profile |
Статья посвящена обсуждению специфики исторического пути развития отечественного детского психоанализа, развивавшегося в 1920-30 годах. Применяя историко-архивный метод исследования, автор анализирует процесс становления психоаналитического знания о ребенке в российской психологии начала XX века. Полученные результаты охватывают широкий спектр вопросов, актуальных для современных психологов и психоаналитиков, работающих с детьми, а также восполняют прерывистость отечественного исторического знания по проблемам детского психоанализа.
Психологи давно обратили внимание на авантюрность, спонтанность человеческого поведения. Риск — постоянный спутник истории. Недаром Председатель из пушкинского «Пира во время чумы» говорит: «Есть упоение в бою, и бездны мрачной на краю, и в разъяренном океане… Эта, казалось бы, противоестественная способность человека идти навстречу опасности, гибели, искать особой энергетики и адреналина. Но риском в конечном счете чреваты не только экстремальные виды спорта, чрезвычайные ситуации катастрофы. Риском пронизаны буквально все стороны существования людей, их сознание, поведение и деятельность.
Одно из глубинных потребностей человека, отмеченное Фроммом, — это стремление к уподоблению, поиск объекта поклонения. Индивид, заброшенный в мир таинственных вещей и явлений, просто не в состоянии самостоятельно осознать назначение и смысл окружающего бытия. Он нуждается в системе ориентации, которая дала бы ему возможность отождествлять себя с неким признанным образцом.
Сегодня, когда в психоанализе в моду входят такие понятия, как социальный конструктивизм, интерсубъективность, перспективизм, понятие объективности начинает впадать в немилость. Тем не менее, в данной статье утверждается мысль о том, что понятие объективности имеет достаточно важное значение для психоанализа и что психоанализ может и должен выдержать противостояние между модернистским и постмодернистским позициями. Связь понятия объективность с понятием объект часто недооценивается. Положение аналитика как объекта, внешнего по отношению к сознанию или субъективности пациента, является выгодной для аналитика позицией. С этой позиции аналитик может получать такие наблюдения, которые отличаются от наблюдений пациента, поскольку они являются внешними по отношению к пациенту. Бессознательные намерения пациента часто бывают наиболее доступными при внимательном исследовании аналитиком реакций пациента на «объект». И хотя аналитик не может выйти за пределы интерсубъективности аналитической пары, часть этой интерсубъективности создает перспективу вне интерсубъективности пациента.
Обретение зрелой женской сексуальности, в отличие от мужской, предполагает успешную интеграцию двух, по сути, противоречивых задач — сепарации от матери и окончательной идентификации с ней как образцом фертильности. Различные варианты женского развития, располагающиеся в пределах условной нормы, показывают, с какими трудностями сталкиваются девочки для достижения указанной интеграции. При патологии личности, связанной с феноменом инфантильной сексуальности, подобная онтогенетическая цель становится практически нереализуемой без психоаналитического лечения. Сложность и характеристики конфликта обретения женственности на пути развития девочки, перспективы его преодоления зависят от параметров поведения матери. Патологические паттерны объектных отношений «мать-дочь», с одной стороны, формируют модус разнообразных расстройств личности, с другой стороны, определяют специфическую структуру женской сексуальности. В данной статье рассматриваются этапы развития женской сексуальности в аспекте становления эротического желания и вклад матери в формирование ее структуры. Использование женщиной физиологически зрелого, способного к репродукции тела может реализовывать инфантильные потребности под маской псевдовзрослого сексуального поведения. В статье представляются два патологических феномена женской сексуальности — промискуитет и аноргазмия — в их связи с расстройствами личности нарциссического, истерического и мазохистического круга в контексте нарушенных отношений любви.