Беляев В.А. Логика и методология в контексте диалектики модерна. Часть 2

Поводом к написанию этой статьи стало прочтение автором книги В.М.Розина «Логика и методология: От «Аналитик» Аристотеля к «Логико-философскому трактату» Л.Витгенштейна». Статья написана как развернутый аналитический комментарий к этой книге. Главная тема последней – методология, идущая от Московского методологического кружка. Розин занимается выражением и обоснованием «методологической позиции» как «мышления о мышлении». Для этого он подробно исследует те контексты европейской традиции (и соответствующие им персонажи), в которых находит значимые для понимания методологии моменты возникновения «мышления о мышлении». Одним из таких контекстов оказывается и новоевропейская культура – модерн. Рамочно Розин располагает место рождения методологии в модерне. Но у Розина нет теории модерна, такой теории, которая связала бы логику модерна и логику методологии. Это влияет на содержание его разговора с разного рода «неметодологами»: «логиками», «учеными», «феноменологами», «мирскими эзотериками». Методология в этом разговоре не может уйти с линии противопоставления себя, как одной философской позиции, другим позициям. Мое предложение состоит в том, чтобы выйти на разговор о связи философских позиций с социокультурными системами. В этом случае мы должны будет построить теорию модерна как выработку и реализацию в виде социокультурной системы определенной мировоззренческой стратегии. У модерна появятся стратегические противники и союзники. Методология должна будет занимать определенное место среди союзников и сможет говорить от имени модерна. Так мы сможем разработать и определенную теорию модерна, и определенную связь методологии с модерном. Важным пунктом в этой разработке должна стать «диалектика модерна» как его акцентуации на различных (в том числе и противоположных) принципах. Поскольку в методологии можно увидеть диалектическую схему бесконечного открывания мира, то эту схему надо увидеть как базовую схему самого модерна на определенной фазе его развертывания. Разработка этих и других важных тем, относящихся к модерну и методологии, составляет содержание статьи.

Спектор Д.М. Познание мифа и мифы познания (к поэтике мифотворчества).

Интерпретации мифа, при всем разнообразии, основываются на достаточно узком круге антропологических идей, над которыми главенствует идея «человека разумного». Понимание мифа связано с ней прямо (рационалистическая интерпретация) либо косвенно (модели, основанные на структуралистских и семантических подходах). В данной статье намечена трактовка мифа, обусловленная реальными обстоятельствами его происхождения и первичными функциями, связанными прежде всего не с рациональной экспозицией действительности, но с инициацией определенной инстанции, олицетворяющей коллективный дух. Метод исследования обусловлен критикой распространенных мифологических концепций; в ее ходе устанавливается их предвзятость и априоризм, обусловленный довлеющей позитивистской позицией. В статье показывается, что заря человеческой истории ознаменована не постепенным накоплением интеллектуального ресурса, но взрывным отказом от опоры на схемы и алгоритмы действия, отказом, потребовавшим совершенно специфического обеспечения, одним из элементов которого выступает миф. В содержательном отношении миф наследует следующим функциям культурного становления: а) удержания пафоса и его переносу в жизненный мир в звучащем слове; б) инициации настроенностей на коллективно-спонтанное событие «вдруг» (экстатических переживаний), в) укоренению в составе психики инстанции вовлечения, реагирующей на окружение как существо (целое, мир) определенной характерности, подчиняющей явленное.

Хренов Н.А. От перформанса в его актуальных формах к культурному прецеденту. Статья вторая

Обсуждаемым в данной статье предметом является творческая личность как публичная личность. Она может выражать себя в разных формах. В данном случае из всех возможных форм выделяется и рассматривается та, в которой на первый план выходит протестное начало. Конкретным выражением такой формы предстают такие виды современного искусства, как перформанс и хэппенинг, особенно те их образцы, в которых подчеркнуто протестное начало. Ощущаемый в них радикализм облегчает выявление аспектов деятельности художника, способствующих трансформации творческой личности в личность публичную. Перформианс и хэппенинг - такие формы, принадлежность которых к искусству не столь очевидна. Они воспринимаются маргинальными и не включаются в традиционную систему искусств. Их радикальные протестные проявления часто оказываются юридически наказуемыми. Однако юридические оценки не облегчают, а усложняют вынесение эстетических оценок. Чтобы преодолеть неопределенность статуса таких форм, необходимо их рассмотреть как феномены культуры, имеющие прецеденты в прошлом. Непосредственным их предшественником является то, что в Древней Руси называли юродством. Подобный культурологический ракурс исследования творческой личности предпринимается впервые. Опираясь на исследования А. ван Геннепа и В. Тэрнера, автор выявляет латентный признак деятельности творческой личности, называемый лиминальностью, т.е. необходимостью и способностью выражать чувство протеста, понимаемого как протест не только против власти, но и общества, закосневшего в конформизме. В доиндустриальных обществах носитель лиминальности, т.е. юродивый представал сакральной фигурой, не подлежащей преследованию со стороны власти. В секуляризированных обществах ее носителем выступает художник, как и создаваемые им образы героев. Современной формой выражения духа лиминальности оказываются хэппенинги и перформансы.

Липкин А.И. Субцивилизационная специфика США. 2. Специфические формы американского индивидуализма и коллективизма

В предыдущей статье была высказана гипотеза, что США представляют собой субцивилизационную общность, которая отличается от европейской специфической формой американского индивидуализма. В этой статье мы рассматриваем, во-первых, специфические формы американского коллективизма, существующего на двух уровнях: на микроуровне различных общин и клубов в виде американской «буржуазной общины», и американские демократические институты на макроуровне страны; во-вторых – три формы американской личности, задающих национальную специфику США и сравниваем отвечающие им формы индивидуализма с европейскими аналогами с целью уточнить субцивилизационную специфику США. В-третьих, проводится сопоставление американских и российских форм индивидуализма и коллективизма. В работе используется сравнительно-исторический анализ с использованием ранее разработанной системы понятий, в центре которой находятся понятия цивилизационной, субцивилизационной и национальной общностей, формирующихся вокруг соответствующего «культурного ядра». Вводится понятие «буржуазной общины» сильно контрастирующее с характерной для российского народнического дискурса понятием "общины", прообразом которой служила "крестьянская община". Дается концентрированное изложение становления американских демократических институтов на макроуровне. Выделяются и анализируются три типа американской личности, отражающие специфику трех регионов США: Новой Англии, Юга и Запада. Дается сравнение типов коллективности и личности в США и России, а также направленности их культур (степени прагматизма и идеализма)

Гуревич П.С. Релятивизм как когнитивная хворь

Предмет исследования – размышления вокруг книги «Релятивизм как болезнь современной философии» (Отв. ред. В.А. Лекторский. М., 2015). Почему релятивизм как один из методологических принципов познания оценивается в книге как болезнь современной философии? Разве мы не сталкиваемся с постоянным ускользанием единой истины, которую замещает пышное разнотравье разнообразных мнений? Неужели мы, вопреки И. Канту, убеждены в безграничности и литургической стройности человеческого познания? Концепция книги не направлена против когнитивных сомнений, не оспаривает возможных допущений плюральности истины. Она обнаруживает свою неоспоримость в той мере, в какой релятивизм становится едва ли не господствующим методологическим правилом. Именно в этом смысле К. Поппер назвал релятивизм «главной болезнью нашего времени». Относительно ли знание (и/или истина), зависит ли оно от времени, места, общества, культуры, исторической эпохи, концептуального каркаса? Или оно абсолютно, универсально и независимо? Эти и подобные им вопросы также стары, как и философия, и характеризуют они противоборствующие доктрины – релятивизм и абсолютизм. Используются стандартные методы научного исследования, в том числе метод сравнительного анализа. Речь идёт о традиционных проблемах теории познания – природе рациональности, понимании возможностей познания и изменения мира. Новизна исследования связана с анализом критических подходов к современному релятивизму. В книге делается попытка выявить основания релятивизма и его ущербность на практике. Специально изучаются релятивистские тенденции в современной эпистемологии и философии науки, а также в науках о человеке: психологии, культурологии, исторической науке. При этом авторы различают релятивизм и скептицизм: показано, что плюрализм может плодотворно практиковаться как раз в том случае, если понят в антирелятивистском ключе. Релятивизм, как и редукционизм, претендует на роль единственного методологического принципа, способного дать жизнь современной философии в его поисках новейших оснований познания.