Рус Eng Cn Translate this page:
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Library
Your profile

Back to contents

Administrative and municipal law
Reference:

Administrative legal mechanism for exercising the right of citizens to appeal to the government bodies in the Ural Federal District: the peculiarities of legal regulation

Kalashnikov Stanislav Vladimirovich

Postgraduate student, the department of Administrative and Financial Law, Tyumen State University

625003, Russia, Tyumenskaya oblast', g. Tyumen', ul. Volodarskogo, 3

kalashnikov.tmn@gmail.com

DOI:

10.7256/2454-0595.2021.3.35915

Received:

10-06-2021


Published:

06-07-2021


Abstract: The subject of this this research is the normative legal and legal acts of the government bodies of the constituent entities of the Russian Federation included into the Ural Federal District (Kurgan, Sverdlovsk, Tyumen, Chelyabinsk regions, Khanty-Mansi Autonomous Okrug, Ugra and Yamalo-Nenets Autonomous Okrug) that regulate the administrative legal mechanism for exercising the right of citizens to appeal to the government bodies in the indicated regions. Special  attention is given to the importance and need for legal regulation of the issues associated with arranging additional guarantees and exercising the right of citizens to appeal to government bodies, particularly on the level of the constituent entities of the Russian Federation included into the Ural Federal District. Based on the comprehensive analysis of the aforementioned normative legal act and legal acts, the author reveals the peculiarities of legal regulation of the administrative legal mechanism for exercising the right of citizens to appeal to government bodies in the constituent entities of the Russian Federation included into the Ural Federal District, the limits of norm-setting authorities of the listed regions of the Russian Federation, specificities of securing additional guarantees of the rights of citizens to appeal to government bodies in the corresponding regional laws, approaches towards consolidation of the categorical and conceptual apparatus, determination of parties to legal relations in the area of exercising the right of citizens to appeal to government bodies, the role of normative legal and legal acts of the constituent entities of the Russian Federation included into the Ural Federal District within the mechanism of exercising the right of citizens to appeal to government bodies. The conclusion is formulated on the prospect of the approaches of certain constituent entities of the Russian Federation towards legal regulation of the mechanism for exercising the right of citizens to appeal government. The author also makes recommendation for its improvement.


Keywords:

administrative law, legislation of the constituent entities of the Russian Federation, state authorities, civil society, appeal, complaint, petition, application, society and the state, additional guarantees of rights

This article written in Russian. You can find original text of the article here .

В настоящее время наблюдается масштабирование глубинных процессов, связанных со стремительным усилением конфликта в отношениях между институтами гражданского общества в целом, и гражданами в частности с одной стороны и органами государственной власти с другой во многих сферах их взаимодействия. События последних лет позволяют судить о губительных для гражданского общества тенденциях отчуждения граждан от взаимодействия с властью в правовом поле, фиктивности демократических институтов, формирования негативного отношения личности к государственной власти ввиду недееспособности и излишней казуистичности политических институтов и институтов народовластия, их формальности в рамках реализации ими возложенных на них представительных функций.

Анализ правоприменительной практики показывает, что существующий механизм реализации права граждан на обращения в органы государственной власти (здесь и далее по тексту под органами государственной власти понимаются государственные органы, органы местного самоуправления и их должностные лица, государственные и муниципальные учреждения и иные организации, на которые возложено осуществление публично значимых функций в соответствии с ч. 4 ст. 1 Федерального закона от 02.05.2006 N 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации») не совершенен. Между тем, именно он является одной из наиболее важных и действенных форм непосредственного народовластия и едва ли не единственным на сегодняшний день инструментом прямого и, что немаловажно, безопасного, диалога государства и общества, в отличие от митингов, шествий, демонстраций и пикетирований [17], все чаще используемых гражданами в качестве инструментов протестных акций в условиях обострения социально-политических настроений в обществе, и в следствие чего, к сожалению, ставших в значительной степени сопряжёнными с риском административного и/или уголовного преследования участников данных публичных мероприятий.

Поскольку рассмотрение обращений граждан как элемент защиты прав и свобод человека и гражданина в силу п. б ч. 1 ст. 72 Конституции РФ относится к совместной компетенции Российской Федерации и субъектов Российской Федерации [2], Федеральный закон от 02.05.2006 № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» [33] (далее – Закон об обращениях граждан) определяет компетенцию субъектов РФ по правовому регулированию отношений, связанных с рассмотрением обращений граждан, следующим образом: в ч. 2 ст. 3 предусмотрено, что «законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации могут устанавливать положения, направленные на защиту права граждан на обращение, в том числе устанавливать гарантии права граждан на обращение, дополняющие гарантии, установленные настоящим Федеральным законом».

Cчитаем целесообразным и методологически обоснованным начать исследование с определения понятия и сущности административно-правового механизма реализации права граждан на обращение в органы государственной власти. По мнению А.П. Коренева административно-правовое регулирование представляет собой «процесс последовательного использования административно-правовых средств для достижения целей регулирования поведения участников общественных отношений» [15]. Иными словами, конструктивные элементы механизма административно-правового регулирования выступают в качестве юридических средств административно-правового воздействия на общественные отношения в сфере государственного управления, и задействуются в процессе реализации правоотношений в определенной последовательности [20].

Для более точного раскрытия определения административно-правового механизма полагаем возможным взять за основу дефиницию, разработанную Е.В. Бутовой по итогам анализа понятия и сущности административно-правового регулирования, сформулированную следующим образом: механизм административно-правового регулирования представляет собой системно организованный комплекс правовых средств, обеспеченный деятельностью государственных органов и служащий достижению целей государственного управления в соответствии с определенной юридической процедурой [3].

Исходя из этого, под административно-правовым механизмом реализации права граждан на обращения в органы государственной власти РФ в контексте настоящего исследования предлагается понимать совокупность правовых средств (принципов, гарантий, процедур, конкретных способов регулирования соответствующих аспектов правоотношений и пр.), обеспеченных деятельностью органов государственной власти и направленных на регламентацию правоотношений, связанных с реализацией гражданами их конституционного права на обращение в органы государственной власти РФ. Что немаловажно, указанные правовые средства должны быть нормативно закреплены.

Таким образом, предметом настоящего исследования являются нормативные правовые и правовые акты органов государственной власти субъектов Российской Федерации, входящих в состав Уральского федерального округа, регламентирующие административно-правовой механизм реализации гражданами права на обращения в органы государственной власти в обозначенных регионах. Критерием выбора данного округа послужили высокие показатели субъектов РФ, входящих в его состав, в рейтинге «Качество жизни в российских регионах» за периоды 2018, 2019, 2020 гг. [12] [13] [14], что подразумевает под собой, безусловно, определенные достижения указанных регионов в части вопросов, касающихся взаимодействия институтов гражданского общества и государства.

Практически все регионы Уральского федерального округа занимают высокие места в рейтинге. Из шести регионов округа четыре стабильно входят в первые пятнадцать. Челябинская область в обозначенные периоды занимала 21, 23 и 24 места, соответственно. Лишь Курганская область выделяется на общем фоне, расположившись в нижней части рейтинга. Среднее значение рейтингового балла всех субъектов УФО в 2018 году составило – 52,06, в 2019 году – 52,11, а в 2020 уже 52,24, что, во-первых, существенно выше среднего значения по всем регионам РФ, а во-вторых, свидетельствует о ежегодном повышении качества жизни в данном округе в целом.

Научная новизна настоящего исследования, таким образом, заключается в ранее не проводившемся комплексном анализе нормативных правовых и правовых актов органов государственной власти субъектов Российской Федерации, входящих в состав Уральского федерального округа, регламентирующих административно-правовой механизм реализации права граждан на обращения в органы государственной власти РФ.

Анализ указанных правовых норм позволил разделить их на четыре группы в зависимости от того, каким нормативным правовым или правовым актом они закреплены. Так, первую группу составляют нормы, установленные высшими законами субъектов РФ - конституциями (уставами) субъектов РФ, - в части, касающейся закрепления самого права на обращения (см. например ст. 62 Устава Курганской области [32], ст. 9 Устава (Основной закон) Ямало-Ненецкого автономного округа (далее – ЯНАО)) [31]. Вторую группу составляют нормы, содержащиеся в законах субъектов РФ об обращениях граждан (см. например Закон ЯНАО от 02.09.2017 № 60-ЗАО «О дополнительных гарантиях права граждан на обращение в Ямало-Ненецком автономном округе» (далее – Закон ЯНАО) [9], Закон Курганской области от 06.12.2006 № 203 «О порядке рассмотрения обращений граждан в Курганской области» (далее – Закон Курганской области) [6]. Третья группа состоит из нормативных правовых актов органов государственной власти и высших должностных лиц субъектов РФ (см. например постановление Правительства Тюменской области от 27.12.2019 N 550-п «Об особенностях рассмотрения обращений граждан в исполнительных органах государственной власти Тюменской области» [22], распоряжение заместителя Губернатора – руководителя Аппарата Губернатора и Правительства Челябинской области от 01.10.2018 № 102/1 «Об утверждении Порядка организации рассмотрения обращений граждан в Аппарате Губернатора и Правительства Челябинской области» [27], приказ Управления делами Губернатора Свердловской области и Правительства Свердловской области от 16.07.2015 № 99 «Об утверждении Положения об организации работы по рассмотрению обращений граждан в Управлении делами Губернатора Свердловской области и Правительства Свердловской области» [25]).

Четвертую группу составляют административные регламенты, положения, порядки, инструкции и иные акты схожей природы, принимаемые органами государственной власти субъектов РФ в целях детальной регламентации административно-правового механизма реализации права граждан на обращения в рамках своей подведомственности (см. например Порядок личного приема представителей организаций (юридических лиц), общественных объединений, органов государственной власти и органов местного самоуправления Губернатором, Вице-Губернатором, заместителями Губернатора Тюменской области [21]; Положение о порядке рассмотрения обращений граждан в Министерстве социальной политики Свердловской области [24]).

Административной реформой, утвержденной распоряжением Правительства РФ от 25.10.2005 № 1789-р [28], обозначившей статус административного регламента как одного из ключевых инструментов модернизации и повышения эффективности реализации органами государственной власти своих функций в части оказания государственных услуг, предполагалось, что установление и детальная регламентация этих нормативов позволит, в том числе, ликвидировать очереди в госучреждениях. И хотя данную задачу на сегодняшний день едва ли можно считать выполненной, говорить об отсутствии положительного результата разработки и принятия подобных актов органами государственной власти не приходится. Так на примере Инструкции по делопроизводству в органах и учреждениях прокуратуры Российской Федерации [23], устанавливающей в п. 2.2.6 обязанность органов прокуратуры направлять ответы на обращения или уведомления о переадресовании обращений заказными письмами или бандеролями, можно констатировать вполне результативную попытку восполнения Генеральной прокуратурой РФ допущенной федеральным законодателем пробельности в части вопроса, регламентирующего порядок и способ направления гражданину ответа на обращение, что принципиальным образом влияет на реализацию его права на получение ответа [30].

Как справедливо отмечает А.А. Мамедов, дальнейшая разработка обозначенных актов будет оказывать несомненную помощь в работе органов государственной власти [18], и что немаловажно, установление в них требований к помещениям, в котором будет осуществляться личный прием граждан, времени работы как самих органов власти, так и непосредственно структурных подразделений и должностных лиц, рассматривающих обращения, закрепление порядка осуществления контроля, конкретных процедур, связанных с рассмотрением жалоб и пр. – все это несомненно будет играть положительную роль в повышении эффективности механизма реализации права на обращения.

Говоря о законах субъектов РФ, регулирующих механизм реализации права граждан на обращения в органы государственной власти, представляется обоснованным предложенное А.Т. Карасевым и А.В. Савоськиным разделение их на две группы по предмету административно-правового регулирования в целях конкретизации предмета научного исследования: универсальные (принятые во исполнение Закона об обращениях граждан) и специальные (принятые в развитие иных федеральных законов, например законы о конституционных (уставных) судах субъектов РФ, о законодательной инициативе и наказах избирателей и пр.) [10].

Вторые представляют опосредованный интерес для настоящего исследования, тогда как анализ нормативных правовых актов, составляющих первую группу, в части отраслевых законов субъектов РФ, входящих в состав Уральского федерального округа (далее – субъекты РФ УФО), позволяет сделать вывод о сосредоточении основного массива дополнительных гарантий прав граждан на обращения в органы государственной власти именно в указанных законах, а также сформировать условные категории дополнительных гарантий в зависимости от предмета их регламентации. Так дополнительные гарантии, связанные с личным приемом граждан закреплены, в статьях 7-10 Закона ЯНАО, устанавливающих, в частности, порядок уведомления граждан о времени и месте осуществления органами государственной власти личного приема граждан, право на предварительную запись на личный прием в целях сокращения времени ожидания, возможность организации выездных личных приемов, а также личных приемов с использованием средств видео-конференц-связи; категории граждан, имеющих право на личный прием в первоочередном порядке и пр.

Гарантии, связанные с особенностями направления коллективных обращений содержатся в законах Курганской области и ЯНАО, Законе Челябинской области от 27.08.2009 № 456-ЗО «О рассмотрении обращений граждан» (далее – Закон Челябинской области) [8]. При этом, региональный законодатель, закрепляя соответствующие нормы, идёт разными путями. В то время как ч. 2 ст. 1 Закона Челябинской области просто содержит дефиницию о распространении действия указанного закона в том числе и на коллективные обращения, включая обращения объединений граждан, законы ЯНАО и Курганской области закрепляют нормы, более подробно регламентирующие как требования, предъявляемые к данной категории обращений, так и дополнительные гарантии, связанные, например, с обязанностью органов государственной власти направить ответ на обращения «каждому гражданину, подписавшему коллективное обращение» (однако, при условии соблюдения тех самых требований, в частности: указания ФИО каждого гражданина, почтового адреса, личной подписи и пр.).

Дополнительные гарантии, связанные с получением гражданином информации о статусе его обращения, содержатся в Законе ЯНАО и Законе Ханты-Мансийского АО - Югры от 18.04.2007 № 36-оз «О рассмотрении обращений граждан в органах государственной власти Ханты-Мансийского автономного округа – Югры» (далее – Закон ХМАО) [7];

Особый интерес для настоящего исследования представляют дополнительные гарантии, связанные со сроком рассмотрения обращений, а именно с сокращением общего 30-тидневного срока рассмотрения обращений. Здесь региональный законодатель также применяет разные подходы. Так, например, в соответствии со ст.4 «Дополнительные гарантии права граждан на сокращение сроков рассмотрения обращений» Закона ЯНАО в случае, если окончание срока рассмотрения обращения приходится на нерабочий день, днем окончания срока считается предшествующий ему рабочий день. Очевидно, что данная норма идет вразрез с общеправовым положением, установленным ст. 193 ГК РФ, согласно которому днем окончания срока считается ближайший следующий за нерабочим рабочий день. Однако, полагаем, в этом и заключается сущность данной нормы как дополнительной гарантии – большая лояльность к интересам и правам граждан. Часть 1-1 указанной статьи устанавливает сокращенный 20-тидневный срок рассмотрения обращения родителей (лиц, их заменяющих) по вопросам организации отдыха и оздоровления детей. При этом в соответствии с ч. 4 ст. 6 Закона ХМАО, органы государственной власти автономного округа могут устанавливать сокращенные сроки рассмотрения обращений родителей (лиц, их заменяющих) по вопросам организации отдыха и оздоровления детей, таким образом, решение по аналогичному вопросу отдано на откуп органам государственной власти. Что характерно, подобный подход законодатель ХМАО избрал применительно практически ко всем положениям закона, в связи с чем можно сделать однозначный вывод, что Закон ХМАО носит лишь рамочный, формальный характер, не устанавливая существенных дополнительных гарантий прав граждан на обращения в органы государственной власти, а лишь дублируя некоторые основные положения федерального закона.

Практически все исследуемые законы субъектов РФ УФО, регламентирующие обращения граждан, содержат определения основных терминов, используемых в Законе об обращения граждан, требования, предъявляемые к письменным обращениям и правила заполнения личных карточек обратившихся граждан, почти идентичный категориально-понятийный аппарат, включая понятия обращения гражданина, предложения, заявления и т.д. При этом в некоторых законах и подзаконных актах содержатся дополнительные категории и понятия (например «коллективное обращение» в законах Курганской, Челябинской областей, ЯНАО; «заявитель», «электронная копия документа» в Положении об организации работы по рассмотрению обращений граждан в Управлении делами Губернатора Свердловской области и Правительства Свердловской области). Порядок организации рассмотрения обращений граждан в Аппарате Губернатора и Правительства Челябинской области и вовсе содержит целый ряд новелл в категориально-понятийном аппарате административно-правового механизма реализации права граждан на обращения, в частности: аннотация, вопросы местного значения, всесторонность, контрольное обращение, круг заявителей, нецензурное обращение, объективность и пр.

Следует отметить сформированный в субъектах РФ УФО подход в части вопроса, касающегося субъектного состава правоотношений по реализации гражданами конституционного права на обращения, - он соответствует установленному Законом об обращениях граждан. Закон ЯНАО при этом закрепляет в качестве дополнительных гарантий льготные категории граждан, обладающих исследуемой правоспособностью: среди них граждане, подвергшиеся воздействию радиации вследствие Чернобыльской и других радиационных аварий и катастроф, реабилитированные лица и лица, признанные пострадавшими от политических репрессий, лица, удостоенные звания "Почетный гражданин Ямало-Ненецкого автономного округа", беременные женщины, граждане старше 70 лет и пр. Вместе с тем, уже обозначенный Порядок организации рассмотрения обращений граждан в Аппарате Губернатора и Правительства Челябинской области дополняет субъектный состав правоотношений следующими категориями – заявитель, круг заявителей, должностное лицо (в трактовке, отличной от Закона об обращениях граждан).

Несомненный интерес для исследования представляет опыт закрепления конкретных полномочий органов власти и должностных лиц в механизме реализации права граждан на обращения. Указанные положения содержатся в соответствующих региональных законах Челябинской области (ст. 4), и ХМАО (ст. 3) [34]. Полагаем, что подобный подход положительно влияет на прозрачность и доступность в понимании механизма всеми его субъектами.

Необходимо также отметить, что юридическая диспозиция, закрепленная в ч. 1 ст. 3 Закона об обращениях граждан, согласно которой правоотношения, связанные с реализацией конституционного права на обращение, регулируются только федеральными законами, формально запрещает иным органам власти, кроме Федерального Собрания РФ, принимать свои нормативные акты о работе с обращениями граждан. В то же время ч. 2 ст. 3 дает право субъектам РФ вводить положения, направленные на защиту права граждан на обращение, в том числе отсутствующие в федеральном законе. Подобное правовое регулирование по всей видимости было направлено на активизацию правотворческой деятельности субъектов РФ в части установления дополнительных гарантий реализации конституционного права граждан на обращения [11]. А.В. Безруков полагает, что таким образом федеральный законодатель стремился как бы «подтолкнуть» законодателя регионального к правотворческой активности [1], и данное предположение, надо заметить, кажется весьма логичным.

Однако, указанный подход федерального законодателя, вероятно, внес некоторую неясность и в конечном итоге стал причиной отмены многими субъектами РФ региональных законов об обращениях граждан в 2006 году, и не принятием вслед за этим новых законов. На сегодняшний день из 85 субъектов РФ указанные законы приняты лишь в 43 [16]. Применительно к УФО, в числе субъектов РФ, не принявших на сегодняшний день соответствующие законы, значатся Свердловская и Тюменская области.

Неоднозначной, но весьма интересной спецификой в рамках настоящего исследования обладают подзаконные акты субъектов РФ, наравне с законами регулирующие отдельные аспекты механизма реализации права граждан на обращения (например, расширенный категориально-понятийный аппарат в Положении об организации работы по рассмотрению обращений граждан в Управлении делами Губернатора Свердловской области и Правительства Свердловской области, сокращенные сроки рассмотрения отдельных категорий обращений, закрепленные в Порядке организации рассмотрения обращений граждан в Аппарате Губернатора и Правительства Челябинской области и пр.), при этом российская юридическая наука в части исследуемого вопроса все же сосредоточена на нормативных правовых актах в целом, и прежде всего законах, и система подзаконных актов изучена недостаточно.

С.Н. Волкова на основе анализа действующей системы нормативных правовых актов полагает, что подзаконные акты всегда принимаются в соответствии с законом, на основании и во исполнение закона, т. е. содержат вторичные нормы, дополняющие и развивающие первичные предписания, как правило, содержащиеся в законах, а для обозначения группы актов, которые регулируют важные общественные отношения и содержат первичные нормы права и приняты в отсутствие закона, предлагает заимствовать из зарубежной практики термин «регламентарные акты» [4].

Можно согласиться с данной точкой зрения в части определения статуса подзаконных актов, однако введение дополнительной категории «регламентных актов» кажется излишним. К слову, данный подход не нашел своего отражения в проекте Федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» от 2014 года [26], определяя при этом статус подзаконных актов как принимаемых (издаваемых) на основании и во исполнение законов. Однако, как отмечали В.В. Ширшиков и А.М. Михеева, в предложенном проектом толковании и иерархии нормативных правовых актов есть ряд неточностей и расхождений, проблем юридической техники, которые необходимо обсуждать и устранить [5]. Впрочем, как итог на сегодняшний день, разработка проекта прекращена. Таким образом, вопрос правовой природы и статуса подзаконных нормативных правовых актов в юридической науке на сегодняшний день является дискуссионным, и ясность в решении данного вопроса может внести, пожалуй, лишь федеральный законодатель. Исходя из этого, полагаем разумным согласиться с Л.Г. Махаевой в вопросе целесообразности возвращения законодателя к работе по разработке и закреплению единого понятия и статуса подзаконного нормативного акта на уровне федерального закона РФ [19].

Подводя итог, приходится констатировать, что при имеющихся отдельных положительных тенденциях (установление субъектами РФ УФО дополнительных гарантий реализации права граждан на обращения, детальная регламентация отдельных процедур при рассмотрении и подаче обращений, реализация органами государственной власти и должностными лицами нормотворческого потенциала с использованием актов разных уровней для регламентации исследуемых правоотношений и пр.) механизм административно-правового регулирования отношений по реализации гражданами права на обращения в органы государственной власти в субъектах РФ УФО в целом разнороден и требует унификации, структуризации и системной доработки. В частности, вопросы одинакового правового значения регулируются в субъектах РФ УФО разными по своей природе правовыми актами, что с системной точки зрения, во-первых, говорит о разрозненности подходов регионального законодателя в решении одинаковых вопросов, во-вторых, несомненно осложняет субъектам данных правоотношений возможность реализовывать свои права и интересы, усложняя понимание механизма, который по своей этимологической природе, напротив, должен быть максимально прозрачным и понятным. Так, например, расширенный субъектный состав исследуемых правоотношений в ЯНАО закреплен в отраслевом законе, в то время как в Челябинской области аналогичный вопрос регламентирован Порядком организации рассмотрения обращений граждан в Аппарате Губернатора и Правительства Челябинской области, при этом отраслевой закон Челябинской области носит крайне номинальный характер, не устанавливая никаких дополнительных гарантий права граждан на обращения и не привносящий в механизм реализации права граждан на обращения, по сути, ничего нового.

Нельзя в этой связи не согласиться с позицией И. В. Тимошенко о том, что низкий уровень качества обеспечения механизма осуществления гражданами своего конституционного права на обращение напрямую связан с количеством повторных обращений либо жалоб в вышестоящие органы публичной власти относительно непринятия мер по ранее поданным обращениям их нижестоящими структурами, что подтверждается ежегодно публикуемыми органами государственной власти данными соответствующей статистики [29].

В целях устранения обозначенной деструкции в системе правовой регламентации административно-правового механизма реализации права граждан на обращения в органы государственной власти в субъектах РФ, повышения его ясности и понятности, представляется необходимым и разумным с учетом результатов всесторонней научной дискуссии между представителями научного сообщества, практиками и законотворцами поднять вопрос о необходимости закрепления на уровне Закона об обращениях граждан (путем внесения соответствующих изменений в ст.3 закона, например) унифицированных подходов к правовому регулированию отдельных конкретных аспектов исследуемого механизма с учетом иерархии и правового статуса нормативных правовых актов субъектов РФ. Базовые аспекты, регулирующие вопросы категориально-понятийного аппарата, сроков рассмотрения обращений, льготного порядка рассмотрения обращений, конкретных полномочий органов власти и должностных лиц в механизме реализации права граждан на обращения и пр. целесообразно закрепить на уровне регионального отраслевого закона, в то время как процедурные аспекты (время приема, прядок отслеживания статуса рассматриваемых обращений, конкретные действия должностных лиц с учетом специфики органа государственной власти и пр.) - в порядках, инструкциях, регламентах и иных актах схожей правовой природы.

Важно отметить, что некоторые субъекты РФ не в полной мере используют нормотворческий потенциал в сфере регламентации административно-правового механизма реализации права граждан на обращения. Подтверждением тому является факт отсутствия отраслевых законов в Тюменской и Свердловской областях, равно как и очевидная формальность и рамочность некоторых соответствующих законов, принятых в других регионах. В частности, Закон ХМАО и Закон Челябинской области содержат лишь минимальные номинальные положения, в лучшем случае дублирующие положения Закона об обращениях граждан, и не вносящие в механизм реализации права на обращения ничего нового. Полагаем, что изменить подобный вектор правового регулирования возможно только посредством изменения самого отношения регионального законодателя к данному вопросу, чего можно добиться в рамках активной дискуссии на самом высоком уровне между федеральным и региональным законодателем, практиками и представителями научного сообщества, ввиду особенной важности и значимости исследуемого механизма как одного из немногочисленных и едва ли не последних действенных способов диалога общества и власти и обратной связи в механизме государственного управления, способствующего улучшению информационного обеспечения деятельности государственного аппарата и повышению доверия общества к властным институтам [35].

References
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
31.
32.
33.
34.
35.