Personal bankruptcy as the basis for compulsory removal from the board

Действующая редакция Гражданского кодекса Российской Федерации^[1] (далее по тексту – ГК РФ) позволят в принудительном порядке прекратить участия лица в непубличном хозяйственном обществе. Непосредственно сам процесс исключения лица из хозяйственного общества проходит в судебном порядке, а основанием является судебный акт о принудительном исключении участника из общества с ограниченной ответственностью (далее по тексту – ООО) или непубличного акционерного общества (далее по тексту – АО). Основания, в результате которых участник может лишиться своего права на участие в ООО или АО содержаться в статье 67 ГК РФ и разъяснениях Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»^[2]. При этом, как положения законодательства, так и положения разъяснений высших судебных инстанций Российской Федерации не содержат указания на то, что данный перечень является исчерпывающим. В особенности, на принятие судом решения об исключении лица из ООО или АО влияет как его действия отражаются на введение нормальной хозяйственной деятельности. Обстоятельствами, которые способны оказать влияние на нормальную хозяйственную деятельности ООО или АО могут быть самыми разными. В тоже время, они должны быть связаны с поведением участника в отношении которого подано исковое заявление о его исключении из состава участников. В одном из случаев, в судебно-арбитражной практике, суд усмотрел, наличие связи между поведением участника непубличного хозяйственного общества и способностью общества вести хозяйственную деятельности. В выводах судом было отмечено, что уменьшение достаточного уровня доверительных взаимоотношений лиц входящих в состав участников ООО или АО является одним из факторов, существенно влияющих на возможность осуществления беспрепятственной хозяйственной деятельности^[3]. Действительно, стоит согласиться с таким утверждением, о значимости достаточного уровня доверительных взаимоотношений лиц входящих в состав участников ООО или АО. Поскольку, именно взаимопонимание между лицами, входящими в состав участников ООО или АО позволяет принимать решение о будущих направлениях развития предприятие, о том какими качествами должно обладать лицо, осуществляющее функции единоличного исполнительного органа, а также какую из планируемых сделок стоит одобрить с ожиданием того, что она позволит получить определенный доход.

В тоже время, к акционеру АО или участнику ООО доверие может быть утрачено в силу разных причин и обстоятельств. Например, статья 213.30 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»^[4] (далее по тексту – Закон о банкротстве), которая предусматривает ограничение права на управление хозяйственным обществом в связи с признанием гражданина банкротом и завершением процедуры реализации его имущества. Начало действия настоящего положения вступило в силу с 28 января 2018 г.^[5] В тоже время, Ю.С. Харитонова в своем исследовании^[6] обращает внимание на то, что введением изменений в положения законодательства о банкротстве, законодатель своими действиями ввел новое понятие «управление корпорацией». Довольно трудно согласиться с такими выводами и суждениями автора в виду следующего. В соответствии с положениями ст. 65.2 ГК РФ, доля в уставном капитале ООО или акции в уставном капитале АО предоставляют участникам (акционерам) участвовать в управлении делами хозяйственного общества. В свою очередь, еще в 2014 году законодатель ввел понятие «управление делами корпорации», что подразумевает возможность участника (акционера) своей волей и своими решениями (действиями) влиять на хозяйственную деятельность хозяйственного общества, то есть осуществлять управление обществом^[7]. Следовательно, положения гражданского законодательства уже раскрыли понятие «управление делами хозяйственного общества», из чего можно понять к каким случаям применяется ограничение гражданина банкрота в управлении делами хозяйственного общества. По сути, законодатель ввел ограничение гражданина банкрота на прямое участие в хозяйственном обществе через владение долей или акцией в уставном капитале хозяйственного общества. При этом, этим же положением законодательства о банкротстве ограничивается и любое возможное иное средство или способ управления хозяйственным обществом. Предлагаю остановиться на вопросе прямого участия в управлении делами хозяйственного общества путем владения долей или акцией в уставном капитале ООО или АО.

Во-первых, возникает вопрос каким образом необходимо действовать гражданину банкроту, если после процедуры реализации имущества гражданина банкрота у него осталось право владение долей или акцией в ООО и АО соответственно. Исходя из буквального содержания статьи 213.30 Закона о банкротстве, такому участнику следует воздерживаться от участия в управлении делами хозяйственного общества. Одним из самых очевидных вариантов является подачи заявление о выходе из состава участников в ООО и направление требования о выкупе его акций самим АО (или любой другой вариант отчуждения долей или акций гражданином банкротом). В обычных случаях использования таких права участником (акционером), предполагается, что такое решение принимается лицом добровольно на основании собственного желания и волеизъявления. Вместе с тем, в случаи признания гражданина банкротом, законодатель требуется от него в принудительном порядке не участвовать в управлении делами хозяйственным общества, а значит решение о выходе из ООО и направление требования о выкупе его акций в АО будет совершаться против его воли и исключает добровольный характер. Отсюда, можно сделать вывод, что это является один из вариантов внесудебного порядка принудительного прекращения участия в хозяйственном обществе.

Таким образом, отсутствие достаточного уровня доверительных отношений между лицами, входящими в состав участников ООО или АО предполагает возможность не только судебного порядка исключения лица, к которому утрачено доверие. В свою очередь, обоснованно полагать, что акционеры АО или участники ООО не могут доверять лицу, которое признано банкротом и в отношении, которого проведена процедуры реализации имущества должника. В следствии, такому лицу ограничивают право на участие в управлении деятельностью хозяйственного общества, что по сути не требует реализации судебного порядка принудительного исключения лица из общества, а предоставляет возможность оставшимся участниками (акционерам) изолировать такое лица от управления обществом в альтернативном порядке.

Во-вторых, может возникнуть ситуация, когда гражданин, признанный банкротом, является единственным участником или акционером хозяйственного общества. Учитывая, запрет на совершение действий в результате которых в хозяйственном обществе не остается ни одного участника (акционера), то осуществить выход из ООО или продать акций самому АО не представляется возможным. При таких обстоятельствах, участник (акционер) который одновременно является гражданином банкротом будет вынужден совершать действия по ликвидации хозяйственного общества в связи с императивным ограничением в законодательстве о банкротстве. Подобные действия, связанные с необходимостью ликвидировать хозяйственное общество могут быть довольно затратными и продолжительными по времени, а участнику общества стоит рассматривать другие способы и средства отчуждения долей в ООО или акций в АО. Таким образом, рекомендуется предпринимать действия по ликвидации хозяйственного общества как крайнюю меру соблюдения положений законодательства о банкротстве и последствиях признания гражданина банкротом.

Резюмируя изложенное, предполагается, что только благодаря разъяснениям правоприменительных органов (включая судебную систему Российской Федерации и систему регистрирующих органов), субъекты гражданского оборота смогут получить развернутые и обоснованные рекомендации по вопросам правовых последствий для лиц, признанных гражданами банкротами и прошедшими процедуру реализации имущества.