(Опубликовано в журнале «Культура и искусство» №1, 2016) 02/02/2016 Интенсивное изучение аутентичных образцов музыкального репертуара, связанного с термином макам (араб. – «место пребывания», «стоянка»; мн.ч. – макамат), началось в те же годы и потребовало не только представлений о трех стадиях музыки, но и новых аналитических средств, не совпадающих полностью с теми, что были разработаны в фольклористике и в исследованиях по зарубежной и русской музыке. Заметную роль играла тогда идея «импровизации». Под влиянием лингвистики и семиотики в моих работах традиционная парадигма «импровизация не есть композиция» получала иной ракурс, поскольку в результате сравнения нескольких образцов «восточной импровизации» с характерным для нее «программным» заголовком в виде лада («Раст», «Шур», «Нава», «Сегах» и пр.), обнаруживалась единая структурная модель, определяемая мною как канон («художественный» и «технологический»). Поиск адекватного описания данной модели, правил конструирования «импровизации на лад», составлял основную проблему моих исследований в те годы [2-5]. И она оказалась во многом аналогичной поискам «принципов макама» некоторых зарубежных ученых, в частности, Ю. Эльснера [6]. Сегодня, приходится признать, что идея канона и импровизации не дала возможности раскрыть во всей полноте феномен макама.
|