Modern perspectives of the criminal science on the normative regulation of migration processes (the case study of the legislation of the Russian Federation)

Ageeva Anastasiya Aleksandrovna Postgraduate at the Ural Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia  620057, Russia, Sverdlovskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. Korepina, 66 zhizhileva74@mail.ru

Пристальное внимание к миграционной политике обосновано социальными тенденциями, экономическими проблемами, влиянием процессов глобализации, эпидемиологической обстановкой в связи с пандемией COVID–19. Современные реалии жизни остро демонстрируют проблему миграционной преступности во всем мире. При том, что короновирусный кризис спровоцировал резкое сокращение миграционного потока за период с января по август 2020 года (в 2020 году миграционный показатель составил 69,1 тыс. чел, в 2019 году — 166,7 тыс. человек) ^[1], однако, отмечать снижение количества преступлений, совершаемых иностранными гражданами, не приходится.

Предметом исследования выступает современный криминалистический взгляд на нормативно-правовую регламентацию миграционных процессов (на примере законодательства Российской Федерации).

Обоснованность выявления и изучения теоретико-практических проблемных аспектов в области миграционного законодательства служит необходимой предпосылкой для формирования частной криминалистической методики расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами. Отсутствие единообразной, грамотно сформулированной, четкой терминологии всегда влечет за собой трудности в правоприменительной практике. Имеющиеся пробелы и противоречия в миграционном законодательстве негативным образом отражаются на выявлении, раскрытии и расследовании преступлений, совершаемых иностранными гражданами; следователи (дознаватели) в своей практической деятельности остро нуждаются в применении справочника следователя по преступлениям, совершенным иностранными гражданами (содержательная часть данного справочника ориентирована на мобильность действий со стороны органов предварительного расследования по работе с лицами иностранного государства: адреса, телефоны дипломатических представительств, консульских учреждений (контактные данные их представителей); контактные данные переводчиков; алгоритм действий сотрудников правоохранительных органов при возникновении определенных условий, сложных нестандартных ситуаций)). До сих пор отсутствует частная криминалистическая методика расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, в которой в полном объеме должны быть отражены особенности их раскрытия и расследования, с учетом осложнения иностранным элементом. Структура предложенной частной криминалистической методики расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, в целом типична, при этом в ней будут содержатся отдельные элементы, ориентированные на конкретные следственные ситуации и имеющийся объем доказательственной информации. Вкратце следует схематично рассмотреть структуру предлагаемой частной криминалистической методики: криминалистическая характеристика преступлений, совершаемых иностранными гражданами; криминалистический анализ обстановки совершения преступления (способ, время, место, орудие); типологические особенности личности иностранных граждан (предпреступное и послепреступное поведение); типовые следственные ситуации на первоначальном, последующем и заключительном этапах расследования (розыскные; специфические и т.д.); специфика производства отдельных оперативно-розыскных и следственных действий на различных этапах расследования; использование специальных познаний в области криминалистического исследования личности иностранного гражданина (криминалистическое профилирование, биометрия); организация и порядок производства оперативно-профилактического мероприятия "Мигрант", оперативно-поискового мероприятия "Нелегальный мигрант".

Степень научной разработанности тематики исследования. Вопросами нормативно-правовой регламентации отдельных аспектов миграционного законодательства занимались такие ученые как: М. Н. Ахмедов, Ю. Ю. Бышевский, А. Н. Жеребцов, Е. А. Малышев, М. А. Магеррамов, П. А. Насуров, И. В. Никитенко, Т. В. Плотникова, Е. А. Попова, Н. В. Самойлюк, И. Ю. Самохвалов, Е. И. Фойгель, В. В. Харин и другие.

В процессе проведения данного исследования применялись следующие методы: метод сравнения, метод системного анализа, методы индукции и дедукции, метод информационного (фреймового) моделирования.

Научная новизна исследования заключается в выдвижении авторской дефиниции: «преступления, совершаемые иностранными гражданами» и интерпретировании ее элементов; формулировании категории «миграционная безопасность», «незаконная миграция», «неразрешенность», «организация фиктивного пребывания на территории РФ» — все это в контексте нормативно–правового сопровождения комплексно обуславливает необходимость формирования частной методики расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами.

Актуальность заявленной тематики исследования заключается в акцентировании внимания на проблемных аспектах нормативно–правового блока миграционной сферы в контексте ее непосредственного влияния на процессы правоприменения с различных ракурсов, в том числе научно–правового. Научное направление исследования подтверждается ведомственным документом стратегического планирования — приказом МВД России от 13 ноября 2020 г. № 767 «Об утверждении Концепции научного обеспечения деятельности органов внутренних дел Российской Федерации на период до 2030 года» ^[2], в котором в качестве одного из основных направлений совершенствования научного обеспечения деятельности органов внутренних дел и мер по их реализации выделяется «планирование научных исследований с учетом происходящих и прогнозируемых изменений во внешней и внутренней среде функционирования органов внутренних дел, в том числе связанных с мировым экономическим кризисом, пандемией, миграционными процессами и развитием наркоситуации». Детальное исследование массивного кластера информации о проблемах в миграционной сфере позволит объективно выстроить схему проектирования частной криминалистической методики расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, обосновать ее необходимость в деятельности правоохранительных структур.

Несомненно, обостренная внутримиграционная ситуация в Российской Федерации была спровоцирована несколькими глобальными факторами — пандемией COVID–19 и падением цен на нефть, что обусловило миграционный отток в наиболее крупные экономические центры. Высказанный тезис можно проиллюстрировать статистическими данными, отражающими сокращение количества преступлений, связанных с незаконным пребыванием иностранных граждан на территории Российской Федерации.

На примере Свердловской и Челябинской областей, Пермского края логично проследить тенденцию изменения миграционной обстановки (за период с января по декабрь 2020 года, и за аналогичный период 2019 года) ^[3]:

Представленная выше статистическая информация позволяет сделать вывод о том, что количество совершаемых преступлений, напрямую связанных с миграционной безопасностью Российской Федерации за период с января по декабрь 2020 г., значительно снизилось, при этом нет полноценной уверенности в том, что миграционный отток повлияет на тенденцию снижения общего количества преступлений, совершаемых иностранными гражданами.

Актуализируя важность рассмотрения правовых концепций в аспекте исследования криминалистических основ методики расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами на территории Российской Федерации, логично обратиться к анализу правовой основы регулирования миграционных процессов, которая на сегодняшний день весьма обширна и многозначна, ввиду того, что большая часть таких положений отражена в законодательных актах многопрофильного регулирования. Отсутствие единого кодифицированного акта (предложение о его внесении было вынесено в виде проекта Федерального закона «О миграции в Российской Федерации (далее по тексту — РФ)» в 2004 г.), объединяющего основные положения миграционного права, позволяет констатировать тот факт, что данная отрасль несет в себе межотраслевой характер, обусловленный бланкетностью норм, большая часть из которых расценивается правоприменителем как полисемичные категории миграционной сферы. Принятие такого нормативного акта является необходимостью, что обусловлено рядом причин: сосредоточение всех нормативных положений миграционной сферы в едином кодифицированном акте по соответствующим критериям (разделы, главы); устранение коллизионности отдельных положений, встречающихся в смежных нормативных правовых источниках; установление единообразного интерпретирования основных категорий (положений); выработка целей и задач правового регулирования в миграционной сфере. Т. В. Плотникова, В. В. Харин указывают в своем исследовании на необходимость принятия Миграционного Кодекса, который позволит не только систематизировать имеющиеся нормативные положения, но и выявить коллизионные аспекты, осложняющие практику применения норм, закрепить алгоритм их реализации ^{[4, с. 280]}. Аналогичной точки зрения придерживается И. Ю. Самохвалов ^{[5, с. 53]}.

Исследование правовой основы миграционного законодательства позволило вывести умозаключение о том, что правоприменитель ежедневно сталкивается с множеством трудностей, касающихся правильной интерпретации и применения той или иной категории миграционной сферы.

Имеющиеся в распоряжении правоприменителя категории, в основном, ориентированы на понимание их как общеупотребительных (позитивных) положений. В Постановлении Правительства РФ от 3 августа 1996 г. № 935 «Об уточнении Федеральной миграционной программы» ^[6] содержится определение категории «миграция», однако, ни в одном из нормативных актов не содержится дефиниция явления «незаконной миграции». Ю. Ю. Бышевский под «нелегальной миграцией» понимает «въезд на территорию Российской Федерации, пребывание и выезд с нее иностранных граждан и лиц без гражданства с нарушением норм российского законодательства, регулирующего эти и другие, относящиеся к таким действиям, вопросы» ^{[7, с. 46-47]}. На практике возникает множество проблем при многоаспектном толковании понятия «незаконная миграция», а именно: отсутствие необходимого объема знаний о признаках «незаконной миграции»; понимание «незаконной миграции» воспринимается синонимично с категорией «миграционная преступность»; под «незаконной миграцией» понимается весь спектр преступлений, совершенных иностранными гражданами (лицами без гражданства), однако, на самом деле это не так. «Незаконная миграция» рассматривается в территориальном контексте исключительно в пределах территории РФ, при этом, большая часть проблем возникает при неправильном восприятии факта пересечения государственной границы иностранным гражданином (в месте, где такая граница не обозначена); отсутствие официально установленного исчерпывающего перечня документов, удостоверяющего личность иностранного гражданина (лица без гражданства) — с 23 августа 2021 г. появится новый документ, удостоверяющмй личность иностранного гражданина — временное удостоверение личности лица без гражданства в Российской Федерации.

На наш взгляд, отсутствует необходимость в законодательном и научном закреплении категории «незаконная миграция», ввиду того, что данная формулировка содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2020 г. № 18 «О судебной практике по делам о незаконном пересечении Государственной границы Российской Федерации и преступлениях, связанных с незаконной миграцией», в п. 7 раскрывается определение «организация незаконной миграции», исходя из анализа которого можно сделать вывод, что «незаконная миграция» понимается как осуществление одним или несколькими иностранными гражданами или лицами без гражданства незаконного въезда в Российскую Федерацию, незаконного пребывания в Российской Федерации, незаконного транзитного проезда через территорию Российской Федерации, включая въезд в Российскую Федерацию иностранных граждан по туристическим визам с целью незаконной миграции в другое государство с использованием территории Российской Федерации в качестве транзитной. Аналогичной точки зрения придерживается М. А. Магеррамов. В своем диссертационном исследовании«"нелегальную (незаконную) миграцию» ученый определил, как нарушение иностранным гражданином или лицом без гражданства законодательно установленных правил въезда, пребывания, выезда из страны и транзитного проезда через территорию иностранного государства. Следовательно, незаконный мигрант — это лицо, нарушившее правила въезда, выезда, пребывания или транзитного проезда через территорию государства ^{[8, с. 8]}.

Так, Указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности РФ» содержит определение «национальная безопасность», суть которого заключается в состоянии защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, при котором обеспечивается реализация конституционных прав и свобод граждан РФ, достойные качества и уровень их жизни, суверенитет, независимость, государственная и территориальная целостность, устойчивое социально–экономическое развитие РФ ^[9]. При этом следует констатировать отсутствие в данном акте категории «миграционная безопасность», востребованность в которой с каждый годом увеличивается не только со стороны правоприменителя, но и в ряде коллизионных аспектов непосредственно со стороны законодателя.

И. В. Никитенко под «миграционной безопасностью» понимает обеспечение интересов принимающего государства при реализации миграционной политики посредством гарантирования неукоснительного соблюдения миграционного законодательства ^{[10, с. 21-22]}. А. Н. Жеребцов и Е. А. Малышев придерживаются позиции относительно необходимости формирования самостоятельного научного направления в области исследования проблем миграции населения — миграционной безопасности Российской Федерации ^{[11, с. 104]}.

С мнением данных авторов несомненно следует согласиться ввиду того, что вопрос защиты прав и законных интересов граждан принимающего государства весьма актуален. Важно сохранить миграционный «баланс» между теми, кто въезжает на территорию РФ и гражданами, которые являются коренным населением принимающей стороны.

Категория «миграционная безопасность» может быть интерпретирована как совокупность правовых и институциональных механизмов, ориентированных на защиту личности, общества, государства от миграционной преступности в масштабе мирового сообщества. Примером, иллюстрирующим данную ситуацию, может послужить Постановление Европейского Суда по правам человека от 20 декабря 2016 г. Дело «Дзидзава (Dzidzava) против Российской Федерации» (жалоба № 16363/07) ^[12], в котором заявитель утверждала, что в отношении ее мужа А. не соблюдались элементарные нормы морали и безопасности. На момент, когда происходили негативные события, виза А. истекла, что впоследствии было обусловлено недействительной регистрацией и его нелегальным нахождением на территории РФ. По происшествии определенного времени, А. был задержал сотрудниками полиции, в отношении него было принято решение о его выдворении за пределы РФ. Санитарно-эпидемиологическое состояние камеры, в которой помимо А. содержалось еще 25–30 человек, находилось в сугубо неудовлетворительном состоянии, к тому же некоторые из них остро нуждались в медицинской помощи, которая надлежащим образом больным не оказывалась. При транспортировке А. и других его соотечественников не соблюдались условия транспортировки и не оказывалась первая помощь. Из обстоятельств дела установлено, что впоследствии А. скончался. Логично сделать вывод, что в данной ситуации пренебрежение и явное несоблюдение требований миграционной безопасности ведет к нарушению прав и свобод лиц, которые подвергаются какому–либо миграционному «влиянию».

Еще одним примером, который подтверждает необходимость внедрения термина «миграционная безопасность» в миграционное законодательство РФ может являться Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 октября 2012 г. Дело «Абдулхаков (Abdulkhakov) против Российской Федерации» (жалоба № 14743/11) ^[13] в котором заявитель указывал, что в отношении него были применены дискриминационные методы воздействия. Сам заявитель был родом из Узбекистана, в отношении него выдвигались ограничительные меры за осуществление антиправительственной деятельности, именно поэтому он должен был покинуть Родину и отправиться в г. Москва. Так, днем 23 августа 2011 г. заявитель встретился в центре г. Москвы с двумя своими знакомыми К. и А. Впоследствии компания была остановлена сотрудником полиции, который проверил у них документы, удостоверяющие личность. Сразу после этого шесть человек в гражданской форме одежды схватили их и принудительно посадили в фургон. Похитители надели Абдулхакову, К. и А. черные пластиковые мешки на головы и положили их на пол фургона, привезли в лес за пределами Москвы, их избивали, угрожали оружием, обжигали руки зажигалкой. В начале ночи на них надели наручники, заставили сесть в фургон и отвезли в аэропорт 24 августа 2011 г. Самолет приземлился в Худжанде (Таджикистан), заявитель, K. и A. были переданы таджикской милиции. Им на головы вновь надели черные пластиковые мешки, посадили в разные автомобили. Заявитель был доставлен в отдел милиции Худжанда, где находился три дня. Он подвергался жестокому обращению, от него требовали дать показания против К. Сотрудники милиции угрожали связать его и бросить в реку, при этом указывали, что никто не осведомлен о его нахождении в Таджикистане, поскольку он не проходил проверки перед вылетом. Европейский Суд находит особенно удивительным, что перемещение заявителя в Таджикистан производилось тайно и в отсутствие правовой основы, которая могла бы обеспечить гарантии против его выдачи Узбекистану без рассмотрения рисков жестокого обращения с ним в принимающей стране. Следует отметить, что любое внесудебное перемещение или чрезвычайная процедура, направленные на умышленный обход надлежащей законной процедуры представляет абсолютное отрицание верховенства права и ценностей, что влечет нарушение основных прав и свобод лица.

Приведенные примеры наглядно демонстрируют факт того, что в нынешних условиях жизни общества очень востребован как в теоретическом, так и в практическом аспекте термин «миграционная безопасность», который интерпретируется как комплексное направление, обеспечивающее приоритет национальных интересов в сфере регулирования миграционных процессов, позволяющее поддерживать миграционный правопорядок посредством слаженной эффективной работы подразделений по контролю за порядком въезда (выезда) на территорию РФ, постановкой на миграционный учет и снятие с него прибывающих на территорию РФ иностранных граждан.

В соответствии с Федеральным законом от 25 июля 2002 г. № 115 «О правовом положении иностранных граждан в РФ» законодательно раскрывается понятие «законно находящийся в РФ иностранный гражданин» — лицо, которое имеет действительные миграционные документы, а именно: вид на жительство; разрешение на временное проживание; виза; миграционная карта; либо иные документы, подтверждающие право иностранного гражданина на пребывание (проживание) в РФ ^[14]. Тем не менее, спорность данной категории позволяет акцентировать внимание на признаке «нелегальности» относительно нахождения лица на территории РФ. Объективно–субъективный фактор нахождения лица в границах РФ однозначно играет превалирующую роль в интерпретации основных положений данного акта. Признак нелегальности в отдельном аспекте раскрывается в схожем понятии «неразрешенность» (в статистической справке отдельной строкой выносится показатель «направлено представлений о неразрешении иностранным гражданам и лицам без гражданства въезда в Российскую Федерацию»), в котором отражается количественное решение о неразрешении въезда в РФ. Комплексная взаимозависимость категорий «нелегальный» и «неразрешенный» позволяет исследовать отдельные коллизионные ситуации, с которыми сталкивается правоприменитель.

Следует констатировать, что в постановлении Правительства РФ от 14 января 2015 г. № 12 «О порядке принятия решения о неразрешении въезда в Российскую Федерацию в отношении иностранного гражданина или лица без гражданства» ^[15] аналогичным образом отсутствует критерий «нелегальности», который включает в себя категорию «неразрешенность». «Нелегальность» по своему смысловому значению шире категории «неразрешенность» ввиду того, что признаки и характеристики нелегального пребывания лица на территории РФ в ряде случаев соприкасаются с «неразрешенностью» нахождения такового лица на территории РФ (вынесенное решение о неразрешении нахождения лица на территории РФ, депортация, экстрадиция лица, при том, что субъект может игнорировать все эти ограничения и нелегально находиться в России). Перспектива существования понятия «неразрешенность» в российском миграционном законодательстве весьма положительна ввиду того, что внедрение новых процедур, ограничивающих (запрещающих) возможность въезда на территорию РФ, вполне может быть реализована по различным направлениям (таможенном, пограничном, международном, уголовно-исполнительном, административном и т.д.). Использование терминологии «решение о неразрешении въезда в РФ» с точки зрения юридической техники вполне логично посредством использования приема юридической фикции, т.к. сам процессуальный порядок принятия решения о неразрешении въезда в Российскую Федерацию в отношении иностранного гражданина на первоначальном этапе рассматривается как возможность стабилизации и упрощения правоотношений, возникающих непосредственно между самим иностранным гражданином и органом, уполномоченным на принятие такого решения в отношении иностранного гражданина, а также устранение всевозможных неопределенных «состояний» в них.

Федеральный закон от 18 июля 2006 г. № 109–ФЗ «О миграционном учете иностранных граждан и лиц без гражданства в РФ» содержит дефиниции (пп. 10, 11 статьи 2) — «фиктивная регистрация по месту жительства», «фиктивная постановка на учет по месту пребывания» ^[16], существенное отличие которых заключается в признаках объективной стороны деяния, а именно: 1) фиктивная регистрация по месту проживания лица может быть осуществлена в отношении иностранного лица, лица без гражданства и гражданина РФ, при этом, данная категория субъектов должна обладать всеми необходимыми документами: вид на жительство; разрешение на временное проживание; 2) фиктивная постановка на учет по месту пребывания осуществляется исключительно лишь в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, при этом пакет необходимых документов должен быть представлен в следующем виде: визой (документ, позволяющий свободно въезжать, пребывать и покидать территорию РФ, либо, в случаях, когда такая виза не требуется, то миграционная карта (документ, подтверждающий факт пересечения государственной границы РФ). Анализ данных категорий позволяет прийти к выводу о том, что перечисленные их объективные признаки в целом можно рассматривать как организацию фиктивного пребывания на территории РФ, данная дефиниция в нормах действующего законодательства остается нераскрытой. Термин «пребывание», как полагается, обусловлен необходимостью комплексного интерпретирования, с учетом его функциональной направленности под влиянием различных факторов, отражающихся на динамике изменения окружающей обстановки (условия жизни, финансовые возможности, родственно–дружеские связи). Е. А. Попова указывает на необходимость законодательного закрепления категории «незаконное пребывание», поскольку данное предложение позволит впоследствии повысить эффективность противодействия такому явлению как незаконная миграция ^{[17, с. 130]}. Следует раскрыть смысловое понимание категории «организация фиктивного пребывания на территории РФ» — комплекс заранее спланированных мероприятий, действий, направленных на получение определенных условий, достижение поставленных преступных целей посредством использования подложного перечня необходимых документов, подтверждающих псевдозаконность нахождения иностранного гражданина на территории РФ.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2020 г. № 18 «О судебной практике по делам о незаконном пересечении Государственной границы Российской Федерации и преступлениях, связанных с незаконной миграцией» содержит положения относительно квалификации содеянного иностранными гражданами. Данное постановление тесно переплетается с нормами ранее рассмотренных нормативных правовых документов. Интерпретируются понятия, которые обоснованно необходимы в процессе расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, такие как: «организация незаконной миграции», «действительные документы на право въезда в Российскую Федерацию или выезда из Российской Федерации», «осведомленность иностранного гражданина или лица без гражданства о запрете на въезд в Российскую Федерацию» и т. д.

В Указе Президента РФ от 25 апреля 2018 г. № 174 «Об утверждении Основ государственной пограничной политики РФ» в п. 14 определены «основные угрозы национальной безопасности в пограничном пространстве», одной из которых является «трансграничная преступность, связанная с незаконной миграцией» ^[18]. При этом абстрактная трактовка данной «угрозы» может быть рассмотрена многозначно и истолкована с учетом различных сторонних факторов ввиду того, что отсутствует единое законодательно установленное определение «миграционная преступность», «преступления, совершаемые иностранными гражданами». В данном контексте логично предпринять попытку рассмотрения собственной авторской позиции относительно такой категории, как: «преступления, совершаемые иностранными гражданами» в криминалистическом аспекте. Под «преступлениями, совершаемыми иностранными гражданами» следует понимать совокупность преступных деяний, посягающих на охраняемые уголовным законом (государством) социальные ценности, права и свободы человека и гражданина, совершаемых иностранным гражданином, обусловленных спецификой механизма совершения преступления в аспекте которого превалирующее значение приобретает наличие (отсутствие) определенного правового статуса, влияние этно-территориального фактора, наличие языкового барьера, поведенческих реакций на допреступную и послепреступную деятельность лица, характер преступной деятельности, субъективное отношение виновного к последствиям совершенного деяния.

Таким образом, логично раскрыть криминалистическую характеристику всех признаков данного определения «преступления, совершаемые иностранными гражданами»:

Объект — совокупность общественных отношений, социально значимых ценностей, интересов и благ, на которые осуществляется посягательство, нарушающее их нормальное функционирование и которым непосредственно причиняется вред.

Субъект данной категории — участники миграционных процессов или те, в отношении которых совершаются противоправные деяния, а именно: «принимающая сторона»; иностранный гражданин; лицо, не имеющее гражданства (апатрид); беженец; фиктивно зарегистрированный гражданин РФ; должностные лица Управления по вопросам миграции (отдела по вопросам миграции (далее — УВМ, ОВМ)); регистрационного учета; органов пограничного контроля Федеральной службы безопасности России (далее по тексту — ФСБ России); по ч. 2 ст. 322 УК РФ субъект преступления специальный — иностранный гражданин, лицо без гражданства, въезд которым в РФ не разрешен по определенным основаниям).

Объективная сторона может быть выражена выполняющимися альтернативными деяниями в аспекте нарушения норм действующего российского законодательства, в частности: уголовного, административного, гражданского, трудового, миграционного (незаконное пересечение Государственной границы РФ; фиктивная постановка на учет иностранных граждан или лиц без гражданства по месту пребывания в РФ; право на получение патента для организации трудовой деятельности на территории определенного региона России; определение права, подлежащего применению к гражданско–правовым отношениям с участием иностранных граждан или гражданско–правовым отношениям, осложненное иным иностранным элементом).

Факультативными признаками объективной стороны является способ преступления (как система детерминированных действий); место преступления (в нашем случае, под местом преступления следует понимать определенную область (материальную или идеальную (например, сеть «Интернет»), на которой непосредственно реализуются преступные деяния; время (период, в течение которого происходило совершение преступного деяния или приготовление к нему), иные обстоятельства, имеющие значение для расследования уголовного дела и дополняющие информационную составляющую относительно квалификации содеянного. В качестве обстоятельств, способствующих совершению преступлений, осложненных иностранным элементом, следует считать объективно полученную информацию по факту готовящегося или совершенного миграционного преступления, несущую в себе мотивационно–ориентирующее значение. Причинно–следственное взаимоотношение находится в тесной детерминирующей взаимосвязи всех элементов механизма преступления.

Субъективная сторона — внутреннее отношение субъекта преступления к содеянному, результату, последствиям, соучастникам. Поведение и отношение субъекта преступления к действиям иных соучастников преступления, оказавшихся «случайными» участниками события (активными, пассивными), – немаловажный фактор относительно квалификации преступного деяния ввиду того, что признак предварительной договоренности или отсутствия таковой сложно доказуем, однако, полученная информация от «случайных» участников может впоследствии положительно отразиться на результате предварительного расследования. В итоге, целью любого преступления является достижение предполагаемого преступного результата. В аспекте сугубо «миграционных преступлений» необходимо установить, что зачастую преступный результат заключается в получении необходимых удостоверяющих, разрешительных документов (поддельных, с искаженными сведениями), возможности псевдолегального нахождения (пребывания) на территории РФ, вовлечении в преступную деятельность иных соучастников преступления, криминальном обогащении, при том, что результат общей преступной деятельности заключается в достижении поставленных преступных целей, получение преступного показателя (материального, интеллектуального обогащения и др.).

Е. И. Фойгель в своем диссертационном исследовании определила категорию «адвенальные преступления» как категорию преступных деяний, совершенных адвенальными лицами и (или) в отношении адвенальных лиц, выделенную на основе анализа механизма преступления, в структуре которого можно проследить влияние этнических ценностей, стереотипов поведения, восприятия и оценки информации на характер преступной деятельности, и криминалистически значимые последствия его совершения ^{[19, с. 103]}. С позицией Е. И. Фойгель следует согласиться, т. к. предложенная автором категория положительно сказывается на контексте данного исследования, ее анализ позволил качественно исследовать основные составляющие элементы, которые определяют структуру дефиниции и позволяют правильно интерпретировать исследуемое понятие.

Затрагивая организационно–управленческий аспект в миграционной сфере, логично рассмотреть Постановление Совета Федерации Федерального Собрания РФ от 23 декабря 2016 г. № 631-СФ «О мерах Правительства РФ по противодействию нелегальной миграции» ^[20], в котором указано, что Президентом РФ и Правительством РФ принимаются правовые и организационные меры, направленные на упорядочение миграционных процессов, повышение их прозрачности, способствование противодействию нелегальной миграции и связанных с ней негативных явлений. Тем не менее, каких–либо существенно значимых в области регулирования миграционных процессов, и как таковых конкретных, модернизирующих направлений анализируемый правовой акт не содержит, тем самым, правоприменитель вынужден самостоятельно выбирать направление и программу деятельности по противодействию миграционной преступности. Здесь следует отметить, что на сегодняшний день программа действий компетентных органов в аспекте раскрытия и расследования преступлений, связанных с незаконной миграцией, не отражена даже в методических рекомендациях, касающихся действий сотрудников территориальных органов МВД России, органов пограничного контроля ФСБ России, что вновь подтверждает необходимость внедрения частной криминалистической методики расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами.

В Указе Президента РФ от 31 октября 2018 г. № 622 «О Концепции государственной миграционной политики РФ на 2019–2025 годы» ^[21] определены основные принципы и направления деятельности государства в сфере миграции — п. 13 содержит информацию о необходимости использования современных цифровых технологий и информационно–технических средств в целях эффективного выявления и пресечения нарушений миграционного законодательства РФ. Тенденции развития информационно–цифрового пространства, внедрения новейших технологий в область приема–обмена различного рода информацией диктуют свои «условия» относительно способов, средств, мотивов, целей в части совершения преступлений. При этом, правоприменитель вынужден самостоятельно находить и внедрять в свою деятельность всевозможные инновационные направления и методы противодействия противоправным деяниям, т. е. стараться «идти в ногу со временем».

Постановление Правительства РФ от 3 августа 1996 г. № 935 «Об уточнении Федеральной миграционной программы» ^[22] указывает на недостаточную эффективность применения метода прогнозирования в сфере противодействия миграционной преступности. Вместе с тем, на наш взгляд, наиболее востребованным и приемлемым, с учетом повсеместного внедрения информационного фактора, будет являться метод (информационного) фреймового моделирования, сущность которого заключается в разработке концептуальных схем, содержащих основные элементы: объекты (субъект, идея, событие и т.п.), характеризующую информацию об объектах (признаки, свойства), отношения (связи между данными объектами, в нашем случае — мотив и способ совершения преступления, причинно–следственная связь). Фреймовый метод направлен на детальную проработку частных структур (операций, алгоритмов, задач), т. е. информация представляется в базовых стандартных процессах, действиях, складывающихся в определенной предметной области исследования. Данная информация первостепенно ориентирована на ее аккумулирование и приведение в максимально удобный, мобильный формат для использующего ее субъекта (следователя (дознавателя)), результат деятельности которого впоследствии положительно отразится на динамике раскрываемости преступлений, совершаемых иностранными гражданами (ранее, нами указывалось предложение о необходимости разработки и внедрения справочника следователя, в котором содержалась бы вся необходимая информация, позволяющая оперативно реагировать на поступившее сообщение по факту совершения преступления иностранным лицом).

Проведенный анализ правовой регламентации миграционных процессов продемонстрировал, что на сегодняшний день актуальна востребованность в разработке частной криминалистической методики расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, именно поэтому, пробелы, содержащиеся в нормативных правовых актах, порождают проблемы в раскрытии и расследовании «специфичных» преступлений. Конкретика проблем может заключаться в подмене сходных понятий, элементов специфики определенного вида преступлений, невозможности сопоставления одной категории с другой, что влечет недостоверность установленной информации, ее противоречивость; отсутствии необходимого уровня знаний (профессиональной спецификации в определенной области расследования) по отдельным категориям преступлений; недостижении эффективного взаимодействия между различными субъектами, участвующими в процессе расследования или способствующих таковому (например, со стороны многофункциональных центров оказывается содействие в области предоставления информации сотрудникам правоохранительных органов относительно проживающих лиц в том или ином помещении, фактов получения документов иностранными гражданами); оказываемом противодействии со стороны сторонних субъектов; непредставлении необходимой информации, утаивании значимой информации, сокрытии от органов предварительного расследования причастных субъектов и т. д.).

Частная криминалистическая методика расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, в настоящий момент находится на стадии становления, что обусловливает недостаточный уровень теоретико–научных, всесторонне обоснованных и проверенных практическим опытом криминалистических рекомендаций, направленных на эффективное расследование данной категории преступлений, осложненных специфичным субъектом.

Несформированность взаимосогласованных норм миграционного законодательства затрудняет деятельность органов предварительного расследования по выявлению, пресечению и раскрытию преступлений, совершаемых иностранными гражданами. Зачастую, правоприменителю весьма сложно развести схожие понятия из-за отсутствия комплекса необходимых знаний в определенной сфере расследования преступлений, вследствие чего на практике следователь (дознаватель) допускает ошибки, которые ведут к негативному результату в расследовании. Отсутствие слаженного механизма в области расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, демонстрирует тот факт, что такая категория преступлений расследуется долго и сопровождается рядом проблем, примером которых может служить основание для приостановления производства предварительного следствия за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Продление срока следствия по данной категории уголовных дел весьма затруднено зачастую вследствие отсутствия надлежаще обоснованных причин такового продления. Неэффективность и низкий уровень организованности проводимых следственных действий напрямую связан с качеством подготовки спланированного комплекса мероприятий в плане расследования преступлений, неосведомленность следователя (дознавателя) об адресности направляемых запросов демонстрирует низкое качество как самого расследования, так и раскрываемости такой категории преступлений.

Рассмотренный комплекс проблем открыто предопределяет необходимость и практическую востребованность в формировании частной криминалистической методики расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, которая, в свою очередь, будет основана на методических, научно обоснованных рекомендациях, практическом опыте правоохранительной деятельности, касающихся расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, вариантов выбора тех или иных технических средств, приемов, позволяющих эффективно и результативно расследовать данную категорию уголовных дел.

Предпосылками для формирования частных криминалистических методик расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, является востребованность в плановом, быстром и оперативном раскрытии и расследовании уголовного дела.

Таким образом, проведенный нормативно–правовой анализ коллизионных аспектов в области миграционного законодательства порождает потребность в формировании частной криминалистической методики расследования преступлений, совершаемых иностранными гражданами, что является научно- и практико-востребованной тенденцией. Знание правовых основ в исследуемой предметной области позволит качественно проработать план по реализации механизма действий субъекта предварительного расследования в целях достижения поставленной цели и ожидаемого положительного результата в аспекте раскрываемости преступлений.