Reconfiguration of regional leadership in Latin America (2016-2020)

Eremin Arkadiy Alekseevich PhD in History Senior Educator, the department of Theory and History of International Relations, People's University of Friendship of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 10/2 eremin-aa@rudn.ru Barsegian Asmik Armenovna Postgraduate student, the department of Theory and History of International Relations, People's University of Friendship of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 10/2 asmikbarsegian1997@mail.ru Prostakov Dmitry Igorevich Postgraduate student, the department of Theory and History of International Relations, People's University of Friendship of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 10/2 Prosb32@mail.ru

Kuntsev Vasiliy Dmitrievich Postgraduate student, the department of Theory and History of International Relations, People's University of Friendship of Russia 117198, Russia, g. Moscow, ul. Miklukho-Maklaya, 10/2 1032196101@rudn.ru

Введение

Исторически Бразилия и Аргентина считались наиболее вероятными кандидатами на роль регионального лидера в регионе ЛКА. Более того, в отношениях этих во многом схожих стран вполне можно выделить целые периоды активного соперничества за статус лидера Латинской Америки. При этом оба государства еще со времен установления демократии и демонтажа военных диктатур вели активный поиск уникальных подходов к реализации региональной и глобальной политики. Вершиной теоретической и практической базы для формирования внешней политики Бразилии стала сформулированная в 1980-ых годах концепция «автономизма», делавшая ставку на проведение независимой от США и других гегемонов политики. Со стороны Аргентины тоже существуют уникальные теоретические подходы: в начале 1990-ых один из виднейших ученых-политологов аргентинского происхождения Карлос Эскуде ввел в научный оборот свою знаменитую концепцию «периферийного реализма», объяснявшую мировую политику через призму неореализма с точки зрения слабого развивающегося государства. Обе концепции были впоследствии активно применены на практике, в результате чего куда более успешной в обеспечении статуса регионального лидера оказалась Бразилия, на годы вперед обеспечив преемственность концепции «автономизма» и закрепив за португалоязычной страной общепринятое лидерство в ЛКА ^[1].

Лидерство Бразилии в особенности ярко проявилось во время левых правительств, нацеленных на регионализацию внешней политики страны и обеспечения внешнеполитических интересов через интеграцию. Однако масштабные политические процессы, охватившие Латинскую Америку с 2016 года, изменили облик многих стран региона, а также саму конфигурацию региональных отношений. Триумф «правых», а также тяжелая экономическая обстановка и пандемия коронавируса ознаменовали трансформацию в иерархии регионального лидерства, в которой позиции Бразилии более не кажутся столь прочными, как за несколько лет до этого. Нарушение преемственности политики Бразилии с приходом к власти по результатам президентских выборов 2018 года Жаира Болсонару наряду с серьезной экономической рецессией ослабило позицию страны как в регионе, так и на мировой арене. Аргентина, в свою очередь, как страна, преодолевшая крен «вправо» значительно раньше, имеет реальную возможность изменить собственное место в региональной политике Латинской Америки, продемонстрировав самостоятельную внешнюю политику, а также способность эффективно противостоять таким глобальным угрозам, как пандемия COVID-19.

Смена политических курсов в странах региона

С конца XX века Латинскую Америку захлестнула волна так называемого «левого поворота», что проявлялось в электоральном успехе левых сил в странах региона: Аргентина, Бразилия, Боливия, Чили и других ^[2]. Первым триумфом для левых в регионе стала победа Уго Чавеса в президентской гонке в Венесуэле в 1998 году ^{[3, с. 283]}.

«Левые силы» сменили либерально-консервативные режимы – идеологических монополистов региона до конца 1990-х гг., что стало возможным в связи с разочарованием населения в политике «правых» ^{[4, с. 3]}. Массовые протестные движения привели к демонтажу авторитарных режимов в Латинской Америке и приходу к власти «новых левых» ^{[5, с. 6]}.

Однако в 2016 году ситуация начала меняться с возникновением тренда кризиса «левых» и социалистических идей, который повлек за собой «правый поворот» в странах Латинской Америки. Правые силы одержали победу в выборах в Аргентине, Бразилии, Гватемале, а также составили серьезную конкуренцию действующему правительству Венесуэлы ^{[5, с. 6]}.

На сегодняшний день страны, в которых к власти пришли правые и правоцентристские силы, производят почти 60% ВВП Латинской Америки, на их территориях проживает основная часть населения континента. Данный факт определяет значимую роль правых в политике региона на ближайшие годы ^{[6, с. 3]}.

«Правый поворот» во многом ознаменовал налаживание контактов некоторых стран Латинской Америки с США – Аргентины, Бразилии, Колумбии и Чили. Новые политические лидеры с самого начала выражали заинтересованность в стратегическом партнерстве со Штатами. В особенности отличились Маурисио Макри, пришедший к власти в Аргентине в конце 2015 года, и Жаир Болсонару, пришедший к власти в Бразилии в 2019 году ^{[7, c. 82]}.

Большую роль в трансформации политической ситуации в Латинской Америке сыграли, в том числе, социальные противоречия и эпидемия распространения коронавирусной инфекции.

С 2019 года Латинская Америка оказалась охвачена масштабной волной общественного недовольства, основанной на кризисе неолиберальной модели развития, нарушении прав человека, коррупции, а также экономическом упадке ^{[8, c. 46]}.

Начиная с весны 2020 года весь мир столкнулся с угрозой распространения COVID-19. Пандемия выявила серьезные проблемы в странах Латинской Америки: скудное финансирование сферы здравоохранения, нехватку рабочей силы и требуемого оборудования, а также политическую разобщенность, проявляемую в неспособности властей скоординировать действия по борьбе с опасным вирусом ^{[8, c. 39]}.

Аргентина

Аргентина известна своей динамичной историей смены правящих режимов. С 1976 по 1983 год в стране повсеместно правили военные, затем наступила эпоха псевдодемократии. Очередная смена политического курса произошла с приходом к власти Нестора Киршнера в 2003 году. Эпоха так называемого «киршнеризма» длилась более 10-и лет. Нестора Киршенра на посту президента сменила его жена – Кристина Фернандес де Киршнер, правившая два срока подряд ^{[9, c. 31-32]}.

Приход к власти представителя оппозиционной партии Маурисио Макри в Аргентине ознаменовал «поражение киршнеризма» ^{[10, c. 61]}. В его предвыборной программе особое внимание уделялось корректировке экономике страны посредством либерализации. В сфере внешней политики Макри подчеркивал необходимость восстановления связей с США, которые были заморожены при предыдущих президентах ^{[10, c. 63]}.

Примечательно, что Макри в июле 2018 года предпринял беспрецедентный в современной латиноамериканской истории шаг – дал согласие на размещение трех военных баз США на территории Аргентины. К слову, две из них по плану должны быть размещены на Огненной Земле и Кокете, непосредственно граничащими с Антарктикой ^{[7, c. 82]}.

С 2019 года ситуация в корне изменилась с возвращением к власти в Аргентине перонистов – президентом по результатам выборов стал левоцентрист Альберто Фернандес ^{[11, c. 6]}. В отличие от своего оппонента – Маурисио Макри – Фернандес не является проамериканским политиком. Таким образом, виден обратный от новых властей Бразилии поворот в отношениях с Вашингтоном.

В период президентства М. Макри в Аргентине наблюдалось серьезное ухудшение основных макроэкономических показателей, таких как внешний долг (вырос со 181,2 до 283,6 млрд долл.) и инфляция (увеличилась с 27,5 до 57,2%) ^[12]. Придя к власти в 2019 году, Фернандес получил в наследство находящуюся в хаосе экономику страны, а также одну из самых слабых мировых валют ^[13].

Подобный экономический спад вызвал острую социальную напряженность в стране. 13 февраля 2019 года тысячи аргентинцев вышли на марш протеста против голода и повышения тарифов в столице ^[14].

С самого начала пандемии COVID-19 правительство Аргентины предприняло серьезные меры по борьбе с распространением вируса. Жесткий карантин значительно ограничил выход жителей столичного региона на улицу, передвигаться на общественном транспорте могли лишь работающие в обеспечивающих критически важные сферы жизни организациях ^[15].

В Аргентине были приостановлены занятия во всех образовательных учреждениях и отменены рейсы в те страны, где было выявлено набольшее количество случаев заражения. Показательно, что подобные меры были предприняты еще когда в стране было зафиксировано всего 45 случаев заражения новым коронавирусом ^{[8, c. 44]}.

Стране удалось избежать коллапса медицинской системы несмотря на то, что страна вошла в число 15-и государств с наибольшим числом заболевших. Однако важно отметить тот факт, что по состоянию на конец августа 2020 года число смертей было намного меньше, чем у соседних стран – Бразилии, Чили и Колумбии ^[15].

Фактический реванш перонистов и уверенное движение в сторону «левых» взглядов может не только существенно повлиять на внутриполитические процессы, но и на возрастание роли Аргентины в регионе и на мировой арене. Откровенная проамериканская политика Макри сменилась болезненным ударом по интересам США – планы Штатов по превращению Аргентины в свой военный плацдарм в Латинской Америке находятся под угрозой.

Бразилия

Победа Болсонару в Бразилии ознаменовала не только сдвиг для самой страны, но и для всего региона ^{[16, c. 71]}. Правые популисты воспользовались сменой настроения в электорате, что было обусловлено самым глубоким кризисом за всю историю страны ^{[17, c. 52]}. Неудивительно, что ответственность за трудности возлагалась на левые силы, которые правили в Бразилии с 2003 по 2016 гг.

К настоящему моменту промежуточные результаты президентства Болсонару достаточно противоречивы, однако вектор внешней политики полностью ориентирован на США, что продиктовано не только интересами деловых кругов государства, но и личными симпатиями нового президента к главе Штатов Дональду Трампу, с которого он брал пример для подражания («Я – поклонник Трампа. Он хочет сделать Америку великой, а я хочу сделать великой Бразилию») ^{[17, c. 55]}. Данное утверждение подтверждается введением новых жестких санкций против социалистической Венесуэлы, а также перенос посольства в Израиле из Тель-Авива в Иерусалим ^{[16, c. 77]}. Подобный шаг был предпринят США в 2018 году ^[18]. Новый бразильский лидер с приходом к власти сразу же предпринял попытки реализовать выдвинутую канцлером страны Рио Бранко еще в начале XX века идею «негласного партнерства» Бразилии и США ^{[7, c. 82]}. Также важно подчеркнуть, что Трамп, согласно появившимся 1 августа 2019 года данным, «назначил» Бразилию основным стратегическим союзником Штатов вне НАТО ^{[7, c. 82]}.

Если ранее в научной среде Бразилия признавалась латиноамериканским лидером, то с приходом к власти Жаира Болсонару и потерей преемственности во внешней политике, а также с возвращением к власти в Аргентине киршнеристов наблюдаются серьезные изменения в структуре регионального лидерства в Латинской Америке ^[1]. Однако на это оказали влияния не только взаимоотношения с США.

Несмотря на существенный экономический потенциал Бразилии, основанный на обширной территории, географическом положении и богатстве природными ресурсами, в последние годы так же наблюдается значительная рецессия в экономике страны – пожалуй, самая длительная за промежуток в 70 лет. Начиная с 2011 года ВВП Бразилии стремительно сокращается, лишь в период с 2016 по 2017 год отмечается небольшой прирост (+14,34%) ^[19].

Фактически не имея опыта ведения внутренней и внешней политики, Жаир Болсонару неоднократно провоцировал конфузы правительства. К примеру, еще до выборов 2018 года, будучи кандидатом в президенты, Болсонару высказался о возможной приватизации нескольких компаний, что привело к серьезному падению основного индекса биржи бразильского Сан-Паулу Bovespa на 2,8% до 83679 пунктов ^[20].

На фоне негативных тенденций наблюдается рост недовольства населения Бразилии политикой нового правительства и Болсонару в частности. Так, женщины выступают против сексистских высказываний главы государства, индейцы Амазонии требуют прекратить расширение добычи ископаемых в лесах ^{[21, c. 109]}. В декабре 2019 года более 53% опрошенных в Бразилии не одобряли деятельность Болсонару на посту президента, а уровень доверия к нему снизился с 55% до 49% ^[22].

В июне 2019 года, накануне начала футбольного Кубка Америки, по всей стране прошли массовые протесты, спровоцированные новой пенсионной реформой. Это была первая массовая акция за период президентства Жаира Болсонару ^[23].

Президент Бразилии с самого начала пандемии стал ярым противником карантина, самоизоляции и социального дистанцирования ^{[24, c. 23]}. Будучи лидером страны, призванным возглавить кампанию по борьбе с вирусом, Болсонару высказывался следующим образом: это всего лишь «легкий грипп», «ну, что ж поделать?», «а что вы от меня-то хотите?», «все мы когда-нибудь умрем, кто-то раньше, кто-то позже, и неважно, если это случится сейчас», «спортсмены резистентны к вирусу», «бразильца не так-то просто заразить: если он (житель фавелы) выживает после погружения в нечистоты, то и COVID-19 не заразится» ^{[24, c. 22]}.

Игнорируя тот факт, что Швеция серьезно пострадала от эпидемии, Болсонару последовал «шведской модели», которая предполагала отсутствие «тирании тотального карантина» ^{[24, c. 23]}. Результатом подобных решений стал тот факт, что Бразилия вошла в список стран наиболее подверженных распространению коронавирусной инфекции ^{[8, c. 41]}. В то время как Аргентина ввела ограничительные меры в виде приостановления занятий в образовательных учреждениях и частично отменила международное авиасообщение еще на начальном этапе распространения COVID-19, руководство Бразилии избрало совсем иной путь. Пренебрежение рекомендациями ВОЗ и Минздрава страны, проведение публичных встреч и акций, а также конфликт президента и региональных властей по вопросу подхода к борьбе с пандемией поставили Федеративную Республику Бразилия на грань социально-политического кризиса ^{[25, c. 112]}.

Эпидемия коронавируса серьезно ударила по экономике государства. По прогнозам Всемирного банка, опубликованным 15 апреля 2020 года, ВВП Бразилии к концу 2020 года сократится на 5%, а госдолг вырастет на 10% по сравнению с показателями за 2019 год. Также возрастет доля людей, живущих за чертой крайней бедности, более чем на 2% ^[26].

Ключевые макроэкономические показатели Бразилии в 2019-2020 гг.

Источник: составлено согласно данным World Bank

Заключение

Посредством анализа текущей ситуации в латиноамериканском регионе можно сделать вывод о неоднозначности вопроса регионального лидерства. Трансформация политики стран в результате «правого поворота» внесла существенные коррективы в конфигурацию лидерства Латинской Америке. С одной стороны, политическая конфигурация внутри Бразилии и резкий крен в сторону зависимости от США сводят на нет тот прогресс, которого добились за предыдущие десятилетия все «левые» администрации, о чем свидетельствует сворачивание множества интеграционных процессов по всему региону. К этому же можно добавить и объективное нежелание или неспособность Бразилии взять на себя роль лидера в сложный момент короновирусной эпидемии, болезненно ударившей по странам региона. С приходом к власти Жаира Болсонару Бразилия потеряла преемственность во внешней политике, оказавшись в довольно сложной ситуации. Экономическая рецессия (несмотря на то, что Бразилия занимает 9 место в мире по объему ВВП ^{[27, с. 100]}), усугубленная радикальной политикой новой власти, в том числе и в отношении эпидемии коронавируса, подрывает авторитет государства как в регионе, так и на международной арене. Социальные противоречия и снижение доверия к правительству ставят вопрос об отрицательной оценке исхода «правого поворота» в Бразилии. Уже сейчас очевидно, что перед лицом явной глобальной угрозы безопасности, которой является COVID-19, Бразилия не смогла де факто подтвердить собственное лидерство в Латинской Америке ^{[8, c. 43]}.

В противовес этому Аргентина смогла уйти от «правой» политики сближения с США с уходом Маурисио Макри и с приходом к власти Альберто Фернандеса, а следовательно, имеет возможность идти среди первых и задавать тренды относительно нового «левого поворота» в странах региона. В этой связи особенно важным может оказаться формирование новых интеграционных группировок, идеологом и основной движущей силой которых вполне может стать Аргентина ^{[28, c. 115]}. В этой связи немаловажно и то, что Аргентина оказалась способна выработать и применить более эффективный и сбалансированный подход к противодействию угрозе COVID-19, минимизировав при этом репутационные потери среди населения насколько это только возможно. Это, в свою очередь, может оказаться недвусмысленным знаком для множества стран латиноамериканского региона, до сих пор находящихся в поиске рабочих подходов к борьбе с вышеозначенной угрозой безопасности.