Рус Eng Cn Translate this page:
Please select your language to translate the article


You can just close the window to don't translate
Library
Your profile

Back to contents

Conflict Studies / nota bene
Reference:

Peculiarities of youth leadership in the ethnic and ethnoreligious environment (according to the results of field studies in Bashkiria and Kabardino-Balkaria in the 2018-2019)

Tsibenko Veronika Vital'evna

PhD in History

Director of the Center for Interdisciplinary Humanitarian Studies of the Southern Federal University

344006, Russia, Rostovskaya oblast', g. Rostov-Na-Donu, ul. Pushkinskaya, 160, kab. 202

tsibenkovv@sfedu.ru
Tlostnakov Asker Aslanovich

Senior Scientific Associate, Center for Interdisciplinary Humanitarian Studies of the Southern Federal University

344022, Russia, Rostovskaya oblast', g. Rostov-Na-Donu, ul. Pushkinskaya, 160, kab. 202

tlostnakov@sfedu.ru
Other publications by this author
 

 

DOI:

10.7256/2454-0617.2019.4.31777

Received:

13-12-2019


Published:

20-12-2019


Abstract: Currently, the ethnic and ethnoreligious environment of Bashkiria and Kabardino-Balkaria indicate the growing influence of youth leaders. The results of field studies conducted in the two republics during the 2018-2019 demonstrate that this process is associated with generational change taking place among the Bashkir Islamic clergy and in the Circassian National Movement. The article analyzes the activity of the most successful religious leaders of Bashkiria – Ainur Birgalin and Ainur Arslanov, as well as the key Circassian youth leaders – Martin Kochesoko and Anzor Ashkhot. In the course of field research carried out in Bashkiria (2018) and Kabardino-Balkaria (2018 and 2019), the authors conducted expert interviews with the most prominent ethnic and ethnoreligious youth leaders of both republics. The conclusion is made that success of the leaders relates to the effectiveness of technologies applied for mobilization of the religiously- and ethnocentrically oriented youth. The use of Internet technologies along with other contemporary methods of group mobilization allows the youth leaders to successfully engage the existing ethnoreligious and ethnic institutions or dispute their legitimacy by forming alternative structures.


Keywords:

Youth leadership, Islam, Circassians, Kabardians, Bashkirs, generational change, change of elites, youth organizations, religious mobilization, ethnic mobilization

This article written in Russian. You can find original text of the article here .

Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, грант No 18-411-020030 р_а «Мусульманские джамааты в контексте этнополитических процессов в национальных республиках (на примере Республики Башкортостан и Кабардино-Балкарской Республики»).

Республика Башкирия и Кабардино-Балкарская Республика – два географически отдаленных субъекта Российской Федерации, между которым, тем не менее, много общих черт. Обе республики, несмотря на свою поликонфессиональность, относят к регионам традиционного распространения ислама. Кроме того, в обеих многоэтничных республиках проживают по две основные и во многом конкурирующие этнические группы: кабардинцы и балкарцы в Кабардино-Балкарии, башкиры и татары в Башкирии. Все это дало основание предположить возможные сходства в данных республиках в отношении развития этнорелигиозной ситуации на рубеже XX-XXI вв. С целью подтвердить это предположение нами в 2018-2019 гг. было проведено два полевых исследования в Кабардино-Балкарии и одно — в Башкирии. Одним из результатов[1] проведенных исследований стало обнаружение схожей в обеих республиках актуальной тенденции по смене стареющих этнических и этнорелигиозных элит, в которой первостепенную роль играют молодежные лидеры. Таким образом, именно молодежное лидерство стало основным предметом нашего исследования, а целью – определение специфики смены элит и молодежного лидерства в этнической и этнорелигиозной среде в традиционно мусульманских регионах на примере Башкирии и Кабардино-Балкарии. Для этого мы изучили феномен молодежного лидерства на примере деятельности четырех ведущих молодых лидеров, с тремя из которых нам удалось провести интервью в ходе наших полевых исследований в Башкирии и Кабардино-Балкарии.

Интервью были взяты у одного из наиболее заметных молодежных исламских лидеров Башкирии Айнура Арсланова (в сентябре 2018 г.), а также руководителей молодежных черкесских общественных организаций «Нарт Хэку» Анзора Ашхотова (Ашхота) (в августе 2019 г.) и «Хабзэ» Мартина Кочесокова (Кочесоко) (в октябре 2018 г.). Все опрошенные являются лидерами общественного мнения в своих регионах, а Кочесоков, после того, как стал фигурантом громкого уголовного дела, приобрел известность на всем Северном Кавказе и среди многочисленной зарубежной черкесской диаспоры. Уголовное дело, связанное с обнаружением наркотиков в автомобиле общественного деятеля, по-прежнему не закрыто, что привлекает еще большее внимание черкесов и правозащитников к фигуре активиста.

Несмотря на огромный массив научной литературы, написанной в последние годы по теме молодежного лидерства, особенности лидерства в этнической и этнорелигиозной среде остаются практически неизученным. Одним из немногих исключений являются работы К.С. Идиатуллиной[2], посвященные влиянию этнического фактора на борьбу за пост глав регионов и его использование в выстраивании отношений между федеральным центром и национальными республиками, и З.Р. Хабибуллиной[3], рассматривающей трансформацию религиозных элит Республики Башкортостан. Вместе с тем, собственно молодежное лидерство в национальных республиках не стало предметом специального рассмотрения ни в этих исследованиях, ни в работах других авторов.

Еще менее изученной остается тема молодежного лидерства в религиозной (исламской) среде. При обилии исследований, посвященных радикацизации исламской молодежи, в которых молодежь рассматривается исключительно в качестве объекта воздействия исламских проповедников[4], практически отсутствуют работы, в которых молодежь и молодежные лидеры демонстрировались как значимый субъект этнорелигиозных и политических процессов в национальных республиках. Особую значимость в этой связи имеют исследования мусульманской молодежи исламоведа А.А. Ярлыкапова [5;6], в том числе по Кабардино-Балкариии, в которых он изучил попытку замещения исламских элит в республике молодыми мусульманскими деятелями в конце 90-х – первой половине 00-х гг., окончившуюся открытой радикализацией и полным разгромом движения «молодых мусульман»[7].

При этом практический материал, собранный в ходе нашего исследования, свидетельствует о том, что молодежь и молодежные лидеры оказывают серьезное влияние на процессы в Башкирии и Кабардино-Балкарии, выступая не только инструментом, но активным участником этнорелигиозной жизни.

Важно отметить, что в рамках нашего исследования мы выделяем собственно этнорелигиозные, а не религиозные процессы, что обусловлено целым рядом причин. Одной из наших ключевых установок было внимание к совмещению и взаимосвязи религиозного и этнического в национальных республиках. Однако в Кабардино-Балкарии более релевантным оказалось выделение этнического как противостоящего религиозному, в то время как для Башкирии нам удалось проследить определяющее влияние, оказываемое этнонациональным фактором на религиозную сферу[1].

Данные процессы отражаются даже на конкуренции исламских институтов в республиках. В Кабардино-Балкарии в 90-х – 00-х гг. авторитет Духовного управления мусульман, где при существовании этнического квотирования (муфтий – кабардинец, заместитель муфтия – балкарец) шло объединение всех мусульман без учета их этнической принадлежности, оспаривала также надэтническая оппозиционная структура Кабардино-Балкарского джамаата[8], которая, по словам С. Филатова, «в любой момент была готова заменить действующую административную систему официального муфтията»[9]. В Башкирии же конкуренция с 90-х гг. развивалась между условно «татарским» (или, скорее, воспринимаемым татарским) Центральным Духовным управлением мусульман (ЦДУМ) и независимым «башкиризированным» Духовным управлением мусульман Республики Башкортостан (ДУМ РБ) с этническим маркированием мечетей, что проявлялось, например, в языке проповедей[1].

Таким образом, если в Республике Башкирия мы изучали этнорелигиозные процессы, то в Кабардино-Балкарской Республике мы столкнулись с разделением на этнические и религиозные. Поскольку наше исследование сосредотачивалось именно на взаимосвязи между этническими и религиозными проектами, то собственно религиозные оказались вне нашего исследовательского фокуса. Также из всего многообразия этнических групп, существующих в республиках, объектом для изучения мы выделили две «титульные» - башкиров и кабардинцев, поскольку их этнонациональные проекты были наиболее развиты в Башкирии и Кабардино-Балкарии соответственно.

В ходе нашего исследования мы выявили важные особенности феномена молодежного лидерства в двух рассматриваемых республиках. В Башкирии молодежные лидеры – этнические башкиры, смогли проявить себя в религиозной исламской среде – в ДУМ РБ.

В то же время в Кабардино-Балкарии самые яркие молодежные лидеры — кабардинцы, которые либо не считают себя мусульманами, либо ставят выше исламских традиционные верования и этические принципы, обобщенные в т.н. Адыгэ Хабзэ (некоторые исследователи даже выделяют «хабзизм» как черкесское родноверие, противостоящее исламу)[10]. Так, например, Кочесоков и Ашхотов не являясь практикующими мусульманами, при этом не выступают открыто против ислама. Однако молодежные лидеры считают, что черкесы должны следовать религиозным предписанием только в том случае если они не противоречат этническим традициям[11;12].

Такое отличие между республиками может быть вызвано сложной обстановкой в Кабардино-Балкарии после событий 2005 г., когда на г. Нальчик было совершено нападение боевиками-исламистами[13;14]. Данные события оказали огромное влияние на религиозные процессы в республике и стали причиной отказа большой части активной молодежи от исламской идентичности, ее ухода в национальные черкесский и/или кабардинский проекты.

Также мы отметили наблюдающийся и в Башкирии, и в Кабардино-Балкарии процесс смены поколений в этнической и этнорелигиозной среде. В обеих республиках в настоящее время можно наблюдать ослабление «стареющих» этнических и этнорелигиозных элит, не имеющих приемников в следующем поколении. С одной стороны, это может быть связано с эффективностью их механизмов удержания у власти, когда в течение длительного времени не было ни необходимости, ни возможности найти им замену, с другой – отсутствием смены в следующем, «потерянном» поколении.

В итоге, в Республике Башкортостан в этнорелигиозной среде, а в Республике Кабардино-Балкария – в этнической, наблюдается усиление роли молодежных лидеров, возрастной разрыв которых с существующими элитами очень велик. В Башкирии за несколько лет появились два ярких молодежных башкирских лидера в исламской среде – 30-летний Айнур Биргалин и 34-летний Айнур Арсланов. Они сумели получить авторитет среди религиозной молодежи, который позволил Арсланову с 2013 по 2019 гг. занимать должность заместителя муфтия Башкирии и считаться одним из главных фаворитов на выборах руководителя Духовного управления мусульман Башкирии (ДУМ РБ) в 2018 Г., а Биргалину выиграть эти выборы в октябре 2019 г., сменив на этом посту 72-летнего Нурмухамета Нигматуллина, являвшегося бессменным муфтием с 1992 г.

В то же время в Кабардино-Балкарии заметным авторитетом в этнической среде пользуются руководители популярных черкесских организаций «Хабзэ» и «Нарт Хэку» - 31-летний Мартин Кочесоков и его сверстник Анзор Ашхотов. Молодежные лидеры, оппозиционно настроенные к основной этнической организации – Международной черкесской ассоциации (МЧА), возглавляемой 68-летним Хаути Сохроковым, активно занимаются продвижением черкесского национального проекта путем формирования исторической памяти, актуализации острых этнических проблем, в связи с чем уже сейчас воспринимаются большой частью молодых российских черкесов и зарубежной диаспоры в качестве наиболее легитимных этнических лидеров.

В условиях старения этнорелигиозных и этнических элит в двух республиках и отсутствия популярных общественных деятелей среднего возраста были созданы благоприятные условия для активной молодежи, которая, пользуясь современными информационными технологиями, получила возможность либо попасть в официальные структуры и занять в ней значимые позиции, либо формировать альтернативные структуры с надеждой со временем полностью заместить официальные. Примечательно, что в Башкирии соседствуют две тенденции: нежелание религиозной молодежи занимать малозначимые и неоплачиваемые должности в системе ДУМ РБ (например, быть имамом в сельской мечети) и стремительное проникновение молодежных лидеров в руководящий состав официальных исламских структур.

При этом включение молодежных лидеров в формальные институты связано с высоким авторитетом и Биргалина, и Арсланова в молодежной среде.

Популярность Биргалина объясняется эффективным использованием современных интернет-технологий, применение которых за короткий срок позволило ему добиться поддержки многочисленной религиозно мыслящей башкирской молодежи. Через социальные сети и СМИ Биргалин сформировал образ открытого к диалогу лидера с ярко выраженными организаторскими способностями. Например, Биргалин использовал личную страницу в социальной сети Instagram, на которую подписано более 9 тыс. пользователей и популярные региональные СМИ: PROUFU.ru и mkset.ru. Так, в качестве иллюстрации результатов работы Биргалин приводил строительство мечети «Фатхислам» в поселке 8 Марта под Уфой. Молодежный лидер акцентировал внимание на том, что, несмотря на скептическое отношение окружающих к его инициативе, ему всего за месяц удалось собрать средства через Интернет, используя технологию краудфандинга, и построить мечеть. Кроме того, он заявлял о планах открыть в поселке вторую мечеть, медресе и фитнес-клуб для мусульман[15]. На фоне малой активности стареющего исламского духовенства республики деятельность Биргалина, использующего современные технологии, становилась достаточно заметной.

Понимая, что молодость является не только его преимуществом, но и может восприниматься окружающими как недостаток, Биргалин и его сторонники стремились развенчать стереотип о том, что «молодой – значит, несерьезный»[15]. Для этого внимание акцентировалось на его деятельности в качестве имама крупной мечети «Рамадан» в Уфе. В интервью региональным СМИ Биргалин отмечал, что, будучи имамом, делал ставку на привлечение молодежи, за счет чего ему удалось за четыре года увеличить число прихожан с 40 до 120 человек, а на пятничную проповедь приходило до 700-800 мусульман[16].

В свою очередь, Арсланов использовал для своего продвижения более долгий и сложный путь, связанный с формированием команды единомышленников. Начав со студентов нескольких общежитий в Уфе, он продолжил увеличивать число членов своей команды. По его собственным подсчетам число единомышленников насчитывало в определенный период до 300 чел. Они не только разделяли общие исламские ценности и коллективно совершали религиозные обряды, но были объединены жесткой организационной структурой с выстроенной иерархией и разделением обязанностей, а также были связаны экономическими отношениями. К 2013 г. Арсланов имел неформальное, но хорошо организованное религиозное движение, которое официальные религиозные институты не могли игнорировать [17]. Следует отметить, что вхождение Арсланова вместе с поддерживающей его группой активной мусульманской молодежи в официальную исламскую структуру было выгодно руководству ДУМ РБ, так как давало новые ресурсы и возможности.

В то же время усилия черкесских молодежных лидеров в Кабардино-Балкарии были направлены не столько на проникновение в ряды МЧА и борьбу за власть в ней, сколько на делегитимацию самой организации и замещение ее своими структурами[15]. Так, Кочесоков и Ашхотов, выступающие в последние годы одними из главных организаторов таких значимых для кабардинцев памятных дат как 21 мая (День памяти и скорби по жертвам Кавказской войны) и День черкесского флага, а также обеспечивающие массовость этим акциям, стремятся приватизировать право формирования этнической повестки [14].

Лидеры «Хабзэ» и «Нарт Хэку», а также другие солидаризирующиеся с ними молодежные активисты посредством социальных сетей и мессенджеров активно формируют общественное мнение по наиболее важным темам, таким как языковой вопрос (сохранение и развитие черкесского языка), репатриация черкесов диаспоры на историческую родину и др.

Успех молодежных лидеров также объясняется их активностью в информационном пространстве. Так, медийный потенциал молодежных лидеров и их организаций, с одной стороны, и МЧА, с другой, несопоставим. Президент МЧА Сохроков не представлен ни в одной социальной сети, а на страницу МЧА в Instagram подписаны всего 1,5 тыс. пользователей. Это гораздо меньше чем у страниц «Хабзэ» (41 тыс.) и «Нарт Хэку» (50 тыс. подписчиков).

Помимо этого, молодежные лидеры проявляют заметную активность в символическом поле, продвигая новые памятные даты (Семимесячная война, День независимости Кабарды), а также дискредитируя инициативы, предложенные региональными властями и МЧА (например, празднование Дня адыгов). Кроме того, представители «Нарт Хэку» и «Хабзэ» самостоятельно проводят благотворительные акции и праздники для репатриантов, устанавливают контакты с черкесскими организациями из других регионов России и зарубежной диаспоры. Примером успешной деятельности черкесских молодежных организаций является проведение в Нальчике (2017, 2019) и Майкопе (2018) праздника Всемирного адыгэ джэгу (Адыгэ хэгъэгу джэгухо). Мероприятие представляет собой вечер черкесских танцев, в котором принимают участие до нескольких тысяч молодых черкесов из России и диаспоры.

Активная деятельность моложёных лидеров в Кабардино-Балкарии способствовала росту их популярности и узнаваемости в этнической среде. В этой связи стоит отметить, что уголовное дело, заведенное на Кочесокова в июне 2019 г., не только не подорвало авторитет общественного деятеля, а, напротив, вывело его из числа множества молодых черкесских активистов, превратив в основного молодежного лидера и даже героя сопротивления «коррумпированным властям». За короткий промежуток времени, во многом благодаря поддержке со стороны других активистов и журналистов, Кочесоков приобрел широкую известность на всем Северном Кавказе и среди многочисленной зарубежной черкесской диаспоры. Так, черкесский активист из Иордании Адель Башкави не просто высоко оценил деятельность Кочесокова, а назвал его «лидером, не имеющим себе равных в черкесском мире»[18].

Важно отметить, что молодежные лидеры в Башкирии и Кабардино-Балкарии используют нетрадиционные способы рекрутирования во власть, отказываются от принципов кумовства и мало используют земляческие связи, работая на увеличение символического капитала в виде привлечения многочисленных сторонников, который впоследствии конвертируют в должности в официальных структурах. При этом нарушение естественной циркуляции этнических и религиозных элит и ранее существовавших механизмов смены поколений приводит к тому, что молодежные лидеры и создаваемые ими структуры успешно подчиняют себе или замещают традиционные институты. При этом, в случае успеха конкурировать они начинают уже между собой, как это было во время предвыборной кампании перед выборами муфтия Башкортостана в 2018-2019 гг.

В результате, явственно обозначается тенденция: представители этнорелигиозных и этнических элит старшего поколения все чаще начинают уступать свои места более харизматичным молодежным лидерам, активно использующим медийные инструменты и имеющим серьезную поддержку среди религиозно и этноцентристски мыслящей молодежи.

References
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.