The concept of just war in the theory of international relations: reception of the ideas of H. Grotius in the works of M. Walzer and H. Bull

Volkov Anton Sergeevich Department of Political Analysis, M. V. Lomonosov Moscow State University 119234, Russia, Moskovskaya oblast', g. Moscow, ul. Leninskie Gory, 1 anton.wolkov@yandex.ru Other publications by this author

Теория справедливой войны – это идея из области военной этики, богословия, политической философии. Цель учения заключается в обеспечении войне нравственно оправданной основы через создание серии критериев, каждый из которых должен выполняться в условиях вооруженной борьбы. Критерии могут быть разделены на две группы: «право на войну» (jus ad bellum) и «правильное поведения в войне» - закон в войне (jus in bello). Первая группа касается морали начинания войны, а вторая связана с нравственным поведением в условиях войны. В последнее время появились предпосылки для выделения третьей категории в теории справедливой войны – Закон после войны (jus post bellum) - мораль послевоенного урегулирования и восстановления. К целям jus post bellum может быть отнесено: обеспечение гарантии условий, необходимых для завершения конфликта, обеспечение руководящих принципов для строительства мирных договоров, предотвращение непрерывных боев на протяжении мирных переговоров воюющих сторон.

В целом теория справедливой войны считает, что война при всех своих ужасах, не всегда является худшим возможным вариантом. Ею могут быть остановлены, предотвращены зверства и геноцид.

Аврелий Августин был одним из первых, кто утверждал, что христианин мог быть солдатом и служить Богу и стране с честью. Он утверждал, что, в то время как люди не должны прибегать сразу к насилию, Бог дал меч правительству по уважительной причине.

Девятьсот лет спустя Фома Аквинский – философ, влиятельный богослов использует авторитет Августина Блаженного и его аргументы. Так он изложил условия, при которых война может быть справедливой. Он полагал что, война должна вестись ради праведной и справедливой цели, но не для личной выгоды, а также мир должен быть главной целью даже в разгар насилия ^[3].

Гуго Гроций применял позиции концепции справедливой войны для осмысления международного права наций Европы ^[2]. Гроций полагал, что война может быть справедливой и несправедливой. Справедливой войной считалась та, которая ведется для самообороны, для возмещения убытков от агрессии и для осуществления возмездия. Таким образом, появляется промежуточное понимание войны: с одной стороны, война допускается, а с другой стороны война осуждается. Идеи права на вступление в войну (jus ad bellum) и право/закон в войне (jus in bello) связаны с пониманием Гроция справедливых и несправедливых войн. «Закон в войне» может пониматься, как наличие юридического уровня, ограничивающего те или иные действия во время войны. Гроций предполагал именно закон в войне, т.е. не закон над государством, но и не полное отсутствие закона, вытекающего из принципа суверенитета, а некоторое соглашение суверенных государств о том, как они будут между собой воевать. Отсюда возникает понимание существования комбатантов (участвующих в войне) и некомбатантов (неучаствующих в войне).

Майкл Уолцер исследовал и анализировал разные военные конфликты современности. В 1977 году он опубликовал работу «Справедливые и несправедливые войны» ^[9], после которой теория справедливой войны стала видной концептуальной идеей в политической философии. Вероятно, до сих пор Уолцер остается в ряду самых важных теоретиков данной концепции. Уолцер добавил к принципу Права войны (jus ad bellum) гуманитарную интервенцию и стратегию сдерживания режима. Сейчас уже можно считать классикой труд Уолцера «Справедливые и несправедливые войны». Появление данного труда стало новой вехой в проработке концепции справедливой войны.

Идеологи концепции справедливой войны стараются найти принципы, позиции, вследствие которых возможно ограничение использования силы, чтобы война обрела более гуманные черты, а как исход этого смог бы возникнуть твердый мир. Так вырабатывается концепт войны за мир. Эту идею естественно не разделяют, не одобряют и в целом, вероятно, отвергают пацифисты. Последние полагают, что война любого рода аморальна и неприемлема.

В целом у противников концепции справедливой войны можно выделить несколько основных доводов. Во-первых, любая война, кроме самообороны нарушает седьмую главу устава ООН. Во-вторых, в концепции справедливой войны отсутствуют четкие критерии «справедливости». В-третьих, суть человеческой цивилизации – это предотвращение насилия, прекращение состояния войны всех против всех.

Существует мнение, что, несмотря на неизменность основы концепции справедливой войны, имеет смысл указывать на наличие не одной, а нескольких теорий справедливых войн ^[5].

В соответствии с пониманием теории справедливой войны Уолцера, по своей натуре человек предрасположен к нравственному поведению, потому война не является исключением для этого. Этические действия и поступки могут быть и в условиях вооруженной борьбы, в условиях войны.

Нужда этического поведения кроется по Уолцеру во внешней среде, в условиях, формируемых ею. В труде «Справедливые и несправедливые войны» Уолцер изучает этические рамки вооруженной борьбы. Агрессия по Уолцеру является не просто нелегитимным действием, но даже преступным актом. Уолцер выделяет два условия, при котором возможно использования силы государством: самооборона и правоохранение.

Исключением может являться только ведение войны с правительством, практикующим геноцидные действия, только тогда может быть перейдена грань нравственного, этического, морального поведения. Режимы наподобие Третьего Рейха Уолцер характеризует, как то зло, с которым не может быть никакого другого взаимоотношения, кроме борьбы с ним, противостояния с ним и в конечном итоге уничтожение его.

Также согласно Уолцеру в исключительных случаях может быть применено редкое и невозможное в других случаях действие. В противостоянии с абсолютным злом, такая борьба обязана завершиться не просто отступлением, проигрышем противника, но полным политическим его истреблением, с последующей трансформацией его социально-политического строя. Таким образом, грань нравственного может быть перейдена, чтобы избежать большего зла.

В своем труде «О терпимости» Майкл Уолцер задается вопросом: «Должны ли мы терпеть нетерпимое?». Он отвечает на это следующим образом: «Религии, стремящиеся к официальному статусу и партии, мечтающие о тотальном контроле, могут быть терпимы и в либерально-демократических национальных государствах, и в иммигрантских сообществах, и, как правило, они пользуются толерантным к себе отношением. Но необходимо делать так, чтобы они не могли захватить политическую власть и даже бороться за нее. В отношении их требование отделения означает, что сфера их деятельности должна ограничиваться гражданским обществом: они могут проповедовать, писать и встречаться друг с другом; что же касается их статуса, то им можно позволить существовать только в виде сект» ^[7].

Сам Уолцер считает, что, будучи критической, его теория, между тем служит оправданием ведения войн ^[6]. В первую очередь его теория является оправданием в тех случаях, когда борьба ведется не как агрессия, но как самозащита. Отвечая на обвинения со стороны пацифистов в том, что теория справедливой войны добавляет акту агрессии нравственно-этический оттенок, Уолцер заявляет, что существуют войны, которые неизбежны и необходимы ^[6]. И установление рамок для таких неминуемых обязательных войн – есть благо, направляющее зло в этическое русло. В ином случае возможно уподобление тем, против кого идет борьба. Война становится необходимостью только тогда, когда речь идет о самой чрезвычайной ситуации. Когда геноцид становится нормой, когда гуманизм и общечеловеческие ценности находятся под угрозой, законы этики и морали могут быть приостановлены ^[7]. Такая временная остановка нравственности в таких случаях может быть оправданной. К примеру, атака, бомбардировки немецких поселений, немецких городов в период второй мировой войны была оправданной, однако с одной оговоркой. До тех пор, пока война могла быть проиграна в пользу Третьего Рейха, такая атака на немецкие города была оправдана, но как только перевес не в сторону Гитлера стал очевиден, подобная бомбардировка превращалась в преступление ^[6]. Конечно тут же возникает вопрос, кто определяет чрезвычайное положение, кто маркирует ситуации и определяет, что грань морали в отношении определенного режима или поступков отныне может быть перейдена. Уолцер дает прямой ответ на этот вопрос. Такую ситуацию маркирует и определяет та мировая политическая элита, которая сама перейти моральную черту может только в подобной чрезвычайной ситуации ^[6]. Важно осознание ими собственных нравственных и безнравственных поступков. Говоря о солдатах и значении их жизни на войне, в частности рассуждая о войне в Афганистане, Уолцер сообщает, несмотря на то, что теория справедливой войны и закон в войне служат оправданием убийства солдат на войне, но, когда данные солдаты оказываются в плену, их убивать нельзя, т.е. та же самая концепция справедливой войны накладывает запрет на убийство военнопленных, предавая акту агрессии свой определенный гуманизм.

Чтобы борьба, война могла считаться справедливой, для этого существует, как минимум один принцип, а именно: преднамеренное убийство гражданского и мирного населения недопустимо, и уничтожение никакого военного объекта не может быть абсолютно ценно, если при этом погибает непричастное к войне население, если погибают некомботанты.

Труд Уолцера «Справедливые и несправедливые войны» является классикой, потому что именно в этой работе Уолцер вдумчиво исследует вопросы морали войны, которые возникают всякий раз, когда используется военная сила. Данный труд сформировал последующее обсуждение этой темы. Даже те, кто оспаривают выводы Уолцера, рассматривают его труд, как новый виток исследований в уже имеющей свои корни концепции справедливой войны.

В своей книге «Споря о войне» он использует категорию «справедливая война» чтобы рассмотреть конфликты в Югославии, в Ираке, в Израиле и Палестине ^[8]. Он также уделяет внимание борьбе с международным терроризмом. Важное положение в работе – это моральная сторона начала войны в Ираке. «Споря о войне» содержит пять коротких эссе по Ираку. Их суть сводится к следующему тезису: «Инспекции Да, войне Нет». Также, как проблему Уолцер выдвигает тезис о «европейский безответственности», а именно речь идет о Франции, Германии и России. Почему администрация Буша так рвался в бой? Отвечая на данный вопрос Уолцер, говорит, что видимо США сочли, что задержка опасна. Анализируя работу Уолцера, британский литературный критик George Scialabba задается вопросом: «Для кого это было опасно?» ^[10] Поскольку ни один из соседей Ирака не поддержал ни войну, ни даже санкции. Что касается угрозы для Соединенных Штатов, то об этом Кондолиза Райс заявила в начале 2000 года, если иракцы смогут приобрети ОМП (оружие массового поражения), их оружие будет непригодным для использования, любая попытка использовать его создаст угрозу для национальной безопасности самого Ирака.

Ранее Уолцер считал правомерными такие войны, как арабо-израильский конфликт 1967 года, вторжение сил НАТО в Югославию - бомбардировку Югославии в 1999 году, и войну в Персидском заливе между многонациональными силами под предводительством США и Ираком в 1991 году. Однако, все-таки, в «Споря о войне» автор отрицает, возможность морального оправдания войны в Ираке. Он считает, что в отношении причин, способов ведения данной войны, её последствий, она являлась несправедливой. Среди основных причин начала этой войны Уолцер отмечает нежелание руководства США продолжить мониторинг по поиску в Ираке оружия массового уничтожения, под руководством Организации Объединенных Наций, поскольку, согласись США на продолжение инспекции, то тогда не было бы оснований для интервенции в Ирак. Также Уолцер отвергает тезис, что причиной для вторжения может являться массовый геноцид шиитов и курдского населения, поскольку тогдашняя власть в Ираке не желала следовать политике этнический чисток и массовых убийств и потому, тягу покарать режим Хуссейна представляется возможным истолковать, как следствие не нравственно-правовых представлений, а скорее неким чувством мщения. Уолцер считает, что армия, вторгшаяся в Ирак, не имела отъюстированного плана войны. Говоря про итог и последствия интервенции в Ирак, Уолцер, не видит никаких причин для оправдания действий Соединенных Штатов Америки. Также выявление договоров по восстановлению Ирака, компаниями, связанными с руководством США, согласно Уолцеру, дает право усомниться в благих целях США. И потому, Уолцер в конечно итоге, объявляет вторжение в Ирак несправедливым. Стоит отметить, что 39-ый президент США Джимми Картер, также рассуждая о концепции войны и мира, тоже приходит к критике военной интервенции США в Ирак. Картер выделяет несколько критериев, по которым можно было бы судить справедливая война или нет ^[4]. Во-первых, согласно Картеру власть, которая начала нападение должна иметь разрешение на это со стороны общества, чьи интересы она представляет. Во-вторых, война может быть начата, только как последнее средство, в том случае, когда иные пути уже недоступны. И в-третьих, мир, который возникнет после войны обязан быть лучше, чем то, что было ранее. Таким образом, исходя из всех выдвинутых критериев, Джимми Картер считает войну в Ираке несправедливой. Один из основных мотивов «Споря о войне» - это тезис, кто, в конце концов, имеет бесповоротное право декларации войны. Раньше в эпоху империй источником такого право был монарх – суверен, но после крушения монархического строя и возникновения демократических государств (где верховная власть принадлежит народу), вновь возникает вопрос об источнике права на объявление войны. Руководства стран в современном мире, официально декларируя народ носителем верховной власти, по факту могут пытаться максимально уменьшить воздействие этого самого народа на проблемы мира и войны. Когда руководство США увидело сильное сопротивление войне в Ираке со стороны гражданского общества, администрация Джорджа Буша пошла именно по пути уменьшения влияния народа из вопроса войны и мира, попыталась вывести мнение части граждан из процесса принятий решения по данной проблеме. Согласно Уолцеру упразднение всеобщей воинской повинности содействует тому, что граждане начинают с меньшим энтузиазмом относиться к другим своим общественным обязанностям, возможно это имело место и в ситуации ослабления мнения гражданского общества в США во время интервенции в Ирак. Убеждение сторонников интервенции в Ирак в необходимости широкого использования высокоточного оружия для избегания угрозы серьезных потерь и окончания войны в кратчайшие сроки были обречены на провал и несли нравственно неоднозначный характер, так как убийство других лиц с минимальной степенью риска быть убитым самому является весьма спорным моментом. Хорошей возможностью отвлечь народ, граждан от важных проблем, связанных с войной и миром - это создание ауры тайны вокруг данных вопросов. Вследствие чего народ может быть отрезан от верной, точной информации о проистекающих происшествиях, и идея справедливой войны исчезает, вместе с инстанцией, заслуживающей доверия, которая могла бы иметь авторитетное право объявления войны и мира. Вероятно, важным вкладом Майкла Уолцера в социальную науку является то, что он определил проблемы, вопросы теории справедливой войны и включил их в новый виток политических споров.

Продолжая идеи Гуго Гроция и частично развивая идеи Майкла Уолцера, в 1977 году Хэдли Булл опубликовал свою главную работу «Анархическое общество» (The Anarchical Society) ^[1]. В этой книге Булл утверждает, что, несмотря на анархической характер международной арены, она характеризуется образованием не только системы государств, но и общества государств. Эта книга широко рассматривается как ключевой учебник в области международных отношений, а также является в качестве центрального текста для Английской школы в международных отношениях, которая во многом основана на идеях упомянутого ранее Гуго Гроция.

В своей работа «Анархическое общество: исследование проблемы порядка в мировой политике» Хэдли Булл пишет, что согласно его мнению, в истории образовались три основных концепции международных отношений ^[1]. Первая – это традиция, берущая свое начало от идей Томаса Гоббса, это направление называется политический реализм, данное направление представляет политику в виде войны. Вторая традиция проистекает из понимания международной политики Кантом, это направление видит существование международного сообщества в едином человеческом сообществе. Третья традиция, берущая своё начало от Гуго Гроция, показывает международные отношения в системе международного общества ^[1]. Хэдли Булл опирается именно на третью политическую традицию международных отношений. Он считает эту традицию отличной и от идей последователей Гоббса, и от сторонников традиции Канта. Все три традиции политической мысли в области международных отношений содержат в себе те столпы, которые касаются поведения участников системы международных отношений. Традиция, восходящая к Томасу Гоббсу, показывает систему международной политики, где каждый «человек человеку волк», «Homo homini lupus est», война всех против всех, такое состояние Гоббсом, и направлением, основанным на его идеях, считается естественным. Проектируя данное положение на систему международных отношений, политический реализм описывает политику между государствами и нациями, как арену борьбы, межгосударственный конфликт, как игру с нулевой суммой. В таком положении, следуя гоббсианской традиции, интересы одного игрока международной арены исключают интересы другого. Булл считает, что война - это ключ к пониманию международных отношений, через призму гоббсианской традиции. Мир же в этом случае будет считаться периодом для временного отдыха и восстановления сил, которые в конечно счете должны начать новую войну, т.е. мир для политических реалистов по Буллу – это просто передышка между войнами, между концом одной войны и началом другой. Согласно политическому реализму для государства нет моральных и нравственных оков в действиях в отношении других государств. Такие оковы возможны только в рамках общества, в то время как для международной арены они не применимы. И, таким образом, для сторонников гоббсианской традиции не может быть справедливой или несправедливой войны. Война в таком случае может быть только выигранной или проигранной. Булл считает, что традиция берущая свое начало от Канта впадает в другую крайность – мнение, что суть международных отношений заключается не в противостоянии государств, а в международных, наднациональных общественных связях, которые объединяют индивидов и граждан. Булл полагает, что для сторонников политического либерализма в международных отношениях взаимодействия между разными странами – лишь видимость, на деле же это взаимодействия, отношения между всеми индивидами человеческого сообщества. Более того, кантианская традиция, согласно Буллу, предполагает, что в будущем человечество может отказаться от системы государств, вследствие её ненадобности.

То, что Булл называет гроцианской традицией – это направление, которое имеет некое промежуточное положение между гоббсианским и кантианским направлением. Как уже было сказано ранее идеи права на вступление в войну (jus ad bellum) и права/закона в войне (jus in bello) связаны с пониманием Гроция справедливых и несправедливых войн. Справедливая война для Гроция - это та, которая ведется для самообороны, для возмещения убытков от агрессии и для осуществления возмездия. Направление, берущее начало от идей Гуго Гроция показывает международные отношения через призму международного общества (сообщества государств). Оппонируя политическому реализму, гроцианство считает, что государства участвуют не просто в конфликте друг с другом, они скованы рамками общих институтов и правил. Но, согласно Буллу, гроцианство имеет важное различие с кантианской традицией, оно считает, что государства являются главными игроками на международной политической арене, т.е. тем самым в этом гроцианство соглашается с традицией политического реализма. Таким образом, международное сообщество базируется на общих нормах и институтах. Институты, в свою очередь, в следствии взаимодействий государств, развиваются и меняются.

Согласно Буллу вариантом международного права, как регулятора взаимодействий государств, может выступать война, т.е. война – это тоже определенный институт, другая попытка общественного регулирования взаимоотношений. Основываясь на таких взглядах Булл проводит анализ главных метаморфоз в международном праве двадцатого века. Он приходит к неоднозначному заключению, что изменения в международном праве при всей своей гуманности не содействуют успокаиванию и стабилизации международного общества, а в чем-то даже наоборот ослабляют международное право, создавая возможности и предпосылки для применения силы. Война для Булла — это акт, который происходит между политическими единицами. Если же война ведется в отношении не политических единиц со стороны политических, то такой акт не будет считаться войной и потому, вряд ли такой акт может быть легитимным для международного сообщества. Война, для международного сообщества, будет гарантом, путем обеспечения международного права.

Между тем, Хэдли Булл подчеркивает необходимость существования международного права, как регулятора отношений внутри международного общества. Именно право помогает поддерживать устоявшиеся характерные социальные отношения между государствами, странами, т.е. между классическими субъектами международных отношений. В свою очередь попытки использовать международное право в прочих ситуациях может привести к отрицательному результату. При поддержании мирового порядка, своё важное место, согласно Буллу, занимают Великие державы. Они в состоянии контролировать, поддерживать защищать международный порядок разными доступными им методами, среди которых: международные организации, коалиции, силовые способы / мягкая сила.

Среди важных принципов в международных отношениях Хэдли Булл выделяет отношение к порядку и справедливости ^[1]. Если для реалистов самое главное порядок, для либералов важно определенное пацифистское понимание справедливости в международных отношениях, то баланс этих принципов в английской школе выглядит таким образом: порядок в социальной жизни внутри государства обеспечивается суверенным государством; международный порядок обеспечивается согласованием государств; существует человеческая справедливость, как ценность, которую необходимо продвигать и поддерживать, в дополнение к порядку.

Само международное сообщество, согласно Буллу, может рассматривать войну в качестве способа проведения справедливых изменений. Булл считает, что в современном мире, войну государство в одиночку может начать вести только в случае возникновения угрозы для своей безопасности. И потому число войн между государствами будет увеличиваться, что конечно же не приведет к уменьшению войн вообще, поскольку гражданские войны все же будут иметь место. Более того, возможно даже увеличение числа гражданский войн вследствие поддержки противоборствующих сил в государстве третьей стороной.

Итак, Булл идентифицирует войну как один из пяти институтов международного общества, а взаимодействие между этим институтом и другим - международным правом - во многом формируется традицией справедливой войны. Нормативные и этические споры часто рассматриваются как наиболее важные для английской школы, и трудно избежать влияния концепции справедливой войны, когда это направление. Для Булла война – это, безусловно, неотъемлемо нормативное явление. Булл считает ограничения на использования насилия необходимыми. Дискуссии о том, какая форма этих ограничений может и должна существовать почти неизбежно связана с уже упомянутыми понятиями концепции справедливой войны - jus ad bellum и jus in bello.

По совпадению, главная работа Хэдли Булла «Анархическое общество» была опубликована в том же году, что и первое издание «Справедливые и несправедливые войны» Майкла Уолцера.

Категория «справедливость» важна для Английской школы и для работ Хэдли Булла, однако фигурирует меньше нежели в трудах Майкла Уолцера или Гуго Гроция, однако она безусловно имеет. Общим в работах Уолцера и Булла можно считать попытку продолжения изучения и развития принципа, выдвинутого Гуго Гроцием - jus in bello – закона в войне.

И Уолцер, и Булл разделяют идею Гуго Гроция о необходимости наличия правил для войны, закона и права в войне, тем самым противопоставляя себя и гоббсианской (политическому реализму) и кантианской (либерализму в теории международных отношений) традиции. Майкл Улоцер концентрируется больше на развитии идеи Гроция о справедливых войнах, в то время как Хэдли Булл, видимо разделяя гроцианские концепты о справедливых и несправедливых войнах, значительнее уделяет внимание понятию международного общества, давая тем самым начало новой политической традиции – Английской Школе.

Хэдли Булла, в отличии от Гуго Гроция, нельзя считать сторонником естественного права. Более того, так как для Хэдли Булла не существует естественное право, то для него подход Уолцера является фундаментальной проблемой, поскольку трудно обеспечить точно четкую основу для сложных этических поступков, как война.

Таким образом, Уолцер оказывается в положении, аналогичном критике взглядов Гроция об источниках войны, неспособных объяснить, почему именно в одной конкретной обстановке именно один конкретный набор правил, принципов, опыта и суждений должен быть использован. Естественное право принесло в теорию справедливой войны некоторую ясность, но все же теория естественного права, была продуктом средневекового христианского мира, который для сегодняшнего дня имеет малое значение. Международное право могло бы обеспечить альтернативный и совершенно другой способ окончательного решения вопроса о начале войны и проведении войны, но современное международное общество отступило от строго позитивистского подхода, во всяком случае, сейчас сложно сочетать этику и закон. Уолцер предоставил свое мнение о справедливых и несправедливых войнах. Он сделал это с определенной теоретической и исторической глубиной. Но если обсуждение справедливой войны - это не просто обмен мнениями, в первую очередь должны быть установлены некоторые основы. Разные мыслители предлагают не всегда схожие основы и потому проблему справедливой войны сложно считать решенной.

Смог ли Фома Аквинский, Гуго Гроций, Джимми Картер, Майкл Уолцер или Хэдли Булл дать четкие основы для понимания справедливой войны? Все они в первую очередь признавали в основном право на оборонительную войну, что соответствует седьмой главе устава ООН, и потому видимо пока что, в настоящее время сложно любой другой вид войны именовать справедливой.