The Financial Policy of the Ministry of N. K. Bunge in the Evaluation of the Journal «the Herald of Europe»

Основной финансовой проблемой страны в течение последней четверти XIX в. был бюджетный дефицит, связанный с многомиллиардным долгом. В первой половине 1880-х гг. Переломить эту ситуацию пытался министр финансов Н. Х. Бунге, стремясь стабилизировать поступления в казну преимущественно реформированием налогообложения, мерами по укреплению курса рубля и усилию контроль государства над железными дорогами.

Интерес «Вестника Европы» к финансовой, и в частности, налоговой политике правительства носил комплексный характер. С одной стороны, публицисты журнала выстраивали диалог власти и общества: давали обратную связь от имени, если не всех граждан то, как минимум либерально мыслящих. Они реагировали на конкретные меры правительства, иногда вступая в дискуссии с консервативными изданиями. С другой стороны, публикации отражали и идейно-политическую позицию издания, что в исторической ретроспективе позволяет судить о характере взглядов самого журнала и особенностях либерализма в России в 1880-е гг. в целом.

В первой половине изучаемого десятилетия журнал был солидарен с министерством в понимании характера налоговой реформы - введения единого подоходного налога, переходу к прогрессивной системе налогообложения. Публицисты «Вестника Европы» неоднократно обращали внимание правительства на прямую связь несвоевременных перечислений в бюджет с бедностью крестьян. Ф. С. Стулли, в ежегодном анализе главной росписи доходов и расходов государства, замечал, что обычно поступления в казну формировались в основном только из повышения налогов без учета платежеспособности населения. В итоге, спрос на товары уменьшался, а потребители изощрялись «в искусстве обходить налог» ^{[7; с. 361]}. Поэтому, когда министерство Бунге начинает экономические реформы с уменьшения налогов с сельского населения - сокращает выкупные платежи (с 1883 г.) и проводит поэтапную отмену подушной подати (в 1882-1886 гг.), публицисты «Вестника Европы» демонстрируют воодушевление. В журнале подушная подать характеризуется как «устарелая, варварская форма» ^{[1; с.801]}, «большое зло в виду настоящего экономического положения народа» ^{[2; с.358]}, подчеркивалось, что неспособные выплачивать установленные государством большие суммы налогов, крестьяне увеличивают недоимки, что в целом приводит к значительному сокращению поступлений в бюджет.

С 1 января 1882 года выкупные платежи были приравнены к прямым налогам, по сути, став соразмерны доходу крестьянина. Одобряя саму идею реформы, К. К. Арсеньев предполагал возможное падение стоимости ценных бумаг. Учитывая ускоренные темпы (два-три года) перехода крестьян из временнообязанного состояния в разряд собственников, государством для компенсации помещикам будет «выброшена значительная масса новых бумаг без всякого порядка», что в свою очередь повлияет на цены всех других правительственных и ипотечных бумаг, суммарная стоимость которых составляет около полутора миллиардов рублей ^{[3; с.808]}. Арсеньев предупреждал, что помещики, закладывая или обналичивая бумаги, начнут конкурировать между собой и повлияют на снижение стоимости закладных листов. И все же, несмотря на возможные проблемы при отмене выкупных платежей, публицисты с одобрением воспринимали проект реформы.

Одновременно с изменением системы прямого налогообложения при Бунге началось реформирование и косвенных налогов. Самый большой общественный резонанс вызвали изменения питейного налога. Поступления от него составляли примерно четверть от всех доходов казны, но были не стабильны. Вводя пошлины на алкогольную продукцию, правительство ставило перед собой две цели – увеличить приток денег в бюджет и ограничить масштабы пьянства. Для этого при Бунге в 1881 и 1885 гг. повышался налог с градуса алкоголя, затем с 1 января 1886 г. упразднялись кабаки, а монополия на торговлю спиртным переходила к трактирам, ведерным и винным лавкам. Контроль и выдача разрешений на продажу алкогольных напитков переходила к губернским и уездным по питейным делам присутствиям.

«Вестник Европы» был сторонником «демократизации» питейного дела. По мнению либералов, попытка бороться с пьянством через монополизацию государством продажи алкоголя напоминала погоню за двумя зайцами. Запрещая кабаки, правительство невольно поощряет тайную торговлю спиртным, сокращая легальные поступления и увеличивая смертность. В одном из внутренних обозрений Арсеньев приводил пример деревни, пострадавшей от неурожая. Крупный землевладелец предоставил крестьянам помощь на условиях закрытия в их местности питейного заведения на целый год. В итоге, писал публицист, «явилось несколько тайных кабаков, продающих дурную, разбавленную водку по возвышенной цене и в размерах не меньших, чем те, каких достигал оборот закрытого питейного дома» ^{[2; c.351]}. Даже в Москве, отмечал Арсеньев, «почти все овощные и некоторые табачные лавки производят торг водкой и пивом» ^{[1; с.806]}.

Выход, по мнению либерала, один – сохранение контроля над открытием и действием питейных заведений в руках сельских и городских обществ. Тогда жители этих местностей будут заинтересованы в легальных поступлениях от продажи спиртного, так как средства пойдут в территориальный бюджет и будут распределяться в соответствии с потребностями региона ^{[5; с.838]}. А раз кабаки в деревнях играют роль еще и своеобразного просветительского клуба, где крестьяне часто узнают последние новости и обсуждают условия земельного торга, то их должны заменить сборные избы. В них, по мнению Арсеньева, могли бы «разрешить устройство читален и продажу чая, всяких закусок и прочих кушаньев» ^{[5; с.840]}. Таким образом, публицист «Вестника Европы» выводил питейный вопрос из рамок только финансовой политики. Он еще раз обращал внимание правительства на возможности в решении общественно важных проблем земством и предлагал продолжить реформу местного самоуправления. «Правильный ход общественной питейной торговли, - писал либерал, - немыслим без постоянного контроля, для которого нынешнее крестьянское самоуправление не представляет ни органов, ни гарантий; он немыслим и при том искусственном преобладании одной группы населения над остальными, какое создано в городах трехклассной избирательной системой» ^{[5; с.839]}. Повышение акцизов и закон от 14 мая 1885 г. оказались действительно малоэффективными. Поступления в бюджет от питейных сборов в 1881-1886 гг. возросли всего с 224,3 млн. до 237 млн. рублей ^{[8; с.153]}.

Предметом интереса общества была деятельность Бунге и по укреплению курса национальной валюты. Обесценивание денег, по мнению публицистов «Вестника Европы», происходило из-за постоянного роста государственного долга, непроизводительных расходов и сокращения иностранных инвестиций в российскую экономику. Один из авторов журнала, скрывавшийся под криптонимом F (предположительно Ф. Стулли), проанализировал состояние финансов России в два пятилетия: до и после перед Русско-Турецкой войны 1877-1878 гг. В первый период импорт преобладал над экспортом, внешний долг рос, но большой спрос на иностранные товары внутри страны привлекал иностранный капитал, и в итоге золота в государственном банке накопилось больше, чем в английском, французском и прусском. Кредитный рубль вырос в цене. В последующий период были повышены ввозные пошлины, потребление заграничной продукции сократилось, множество наших долговых бумаг от заграничных владельцев перешли к отечественным, но и стоимость кредитного рубля упала на три рубля, золото «стало быстро уплывать» ^{[10; с. 840-841]}. Вывод, по мнению публициста, очевиден - страна все еще нуждается в иностранных финансах в форме внешнего кредита и инвестиций. На капиталы внутри страны опереться сложно, т.к. платежеспособность населения довольно низкая. Также важно было отказаться от политики протекционизма, поскольку, на взгляд автора «Вестника Европы», приносит положительных результатов. Ожидание консерваторов пользы протекционизма либерал называл «страдательным выжиданием» ^{[10; с. 838]}, потому как повышение ввозных пошлин сокращает приток иностранных финансов.

Один из вариантов поиска капиталов внутри страны предложил Д. Торохов – специалист по экономическим вопросам в «Вестнике Европы». По его мнению, укрепить курс рубля можно через государственные металлические займы. Опираясь на опыт Италии, которая за 6 лет рубежа 70-х и 80-х гг. XIX в. смогла избавиться от бюджетного дефицита и низкого курса национальной валюты через жесткую экономию, повышение налогов, скупку золота и изъятие из обращения лишнего количества бумажных денег. Россия, по мнению Торохова, находится в еще более тяжелом положении и разница между нарицательной и реальной стоимостью золота 38%, а не 12%, как в Италии, поэтому реформу можно было провести в три этапа и через несколько лет уже практически полностью сократить бюджетный дефицит ^{[9; с. 505]}.

В последний период деятельности многие меры Бунге активно обсуждались в обществе. Особенно много критических замечаний было от «партии М. Н. Каткова». Публицисты «Вестника Европы» были далеки от идеализации политики министра финансов, но журналу импонировало общее направление его действий, стремление к справедливому налогообложению, всесословности. Подводя в 1887 г. итоги деятельности Бунге, Арсеньев замечал: «мы едва ли ошибемся, если скажем, что настоящим объектом атаки является не деятельность министерства, а личность бывшего министра» ^{[6; с.822]} ‑ «государственного человека, неспособного жертвовать интересами массы в пользу интересов меньшинства» ^{[6; с. 828]}.

Общественную критику Бунге Арсеньев делит на пять направлений: стратегические просчеты в анализе главных финансовых трудностей, рост числа мелких и малозначимых налогов, разрастание бюрократического аппарата и введение неоправданных должностей, привлечение к работе низко квалифицированных кадров, отдаленность идей Бунге от практики, излишняя теоретизация вопросов. Признавая, что раньше находился среди торопящих министра, автор «Вестника Европы» находит много слов оправдания такой политике Бунге, уже подводя ее итог. Для автора «Вестника Европы» ценны были тенденции, которые начались благодаря Бунге. Очевидным было, что финансовые трудности, наступление которых Катков связывает с министром, начались задолго до его прихода. Все проблемы изначально были глубокими и комплексными. Поэтому сложно было бы ожидать быстрых результатов. «Удивляться следует, ‑ пишет Арсеньев, не тому, что в какие-нибудь пять-шесть лет русскому министру финансов не удалось призвать к жизни общий подоходный налог, а скорее тому, что ему удалось сделать несколько шагов, ведущих к этой цели» ^{[6; с. 824]}. Бунге, по мнению автора «Вестника Европы», удалось сделать то, что раньше было только ожиданиями, разговорами и просьбами. Министр внес в финансовую систему «начала равенства перед законом» ^{[6; с. 823]}.

Выступая с защитой, Арсеньев отстранялся от идеализации деятельности Бунге. Публицист называл неправильной таможенную политику, критиковал многие протекционистские меры, считал неудачной питейную реформу, меры по увеличению полномочий дворянского банка. Однако все сказанное не умаляло главного, о чем либерал писал неоднократно, стремясь усилить значимость – это те положительные тенденции всесословности, которые Бунге заложил в финансовую систему страны.

Подводя итог, можно сказать, что публицисты «Вестника Европы» по многим значимым вопросам демонстрировали одобрение политики министерства Н. Х. Бунге. Журнал поддерживал стремление увеличить участие и усилить ответственность государства в решении экономических и социальных вопросов, создать финансовую систему на принципах всесословности, ввести прогрессивное налогообложение. Некоторые меры вызывали критику либералов, но замечания носили конструктивный и корректирующий характер. Такими, к примеру, были предложения по стабилизации национальной валюты. Публицисты предлагали искать финансовую помощь за пределами страны или проводить срочные меры по увеличению платежеспособности населения. Поэтому публицисты «Вестника Европы» в полемике консерваторами, активно защищали личность и социально ориентированную политику Бунге.

Реакция журнала на финансовые преобразования в определенной степени корректировала программу самого журнала. Настаивая на большой роли государства в решении социально-экономических вопросов, публицисты «Вестника Европы» демонстрировали отход от догм «классического» западноевропейского и российского либерализма к социальному типу либерализма. Государство, по мнению, находясь над всем обществом и сферами его развития, может вовремя отслеживать кризисные явления и устранять их еще на начальной стадии.