Factors of formation of the Russian-speaking community in Israel

Большую часть населения Государства Израиль составляют репатрианты или потомки совершивших алию. При этом русскоязычная община составляет около 1 млн. человек (из 8 млн. населения страны) и является самой многочисленной группой. Репатрианты «большой алии» из России, начавшейся в 1990-е гг., привезли с собой традиционный уклад жизни и культурное наследие страны исхода. С первых дней своей жизни в новом государстве они не принимали идею «плавильного котла» и идеологию сионизма, а стремились сохранить национальную идентичность и создать русскоязычную общину.

Целью исследования являются факторы, способствовавшие формированию феномена русскоязычной общины, или «русской улицы» Израиля. Актуальность проблематики обусловлена рядом факторов. Во-первых, русскоязычная община сегодня является автономным образованием внутри израильского общества со своими яркими отличиями. Ее интеграция в израильское общество имеет собственную выраженную специфику. Во-вторых, русскоязычная община занимает важное место в политической жизни современного Израиля. В-третьих, эта община имеет обширные связи за рубежом, включая Россию.

Основными методами исследования послужили системный подход, методы анализа и синтеза, а также дедуктивный и индуктивный методы. Научная новизна работы заключается в осуществлении комплексного анализа феномена русскоязычной общины Государства Израиль на основе изучения оригинальных источников, часть которых впервые вводится в научный оборот.

Существует точка зрения, высказанная В. Ханиным, согласно которой пик активности «русской улицы» пришелся на конец 1990-х гг., после чего начался процесс не формирования, а исчезновения общины ^{[1, с. 22]}. Этой же точки зрения придерживается Э. Лешем, который пишет о завершении абсорбции в течение одного-двух поколений ^[2]. Однако нынешняя ситуация позволяет утверждать, что русскоязычную общину все же правомерно рассматривать как долгосрочный феномен, представляющий собой именно общину ^[3], хотя вопрос, насколько «русские» евреи в Израиле обладают классическими структурными признаками, присущими общинам, остается открытым.

Дело в том, что она обладает специфическим характером и рядом нетипичных параметров: система неформальных отношений, обладающих высокой интенсивностью, функции поддержки семьи, проведение четкой границы между общиной и внешней средой ^[4]. Выходцы из стран бывшего СССР сформировали сообщество, которое является особым социумом, в котором русскоязычные израильтяне создают свою культурно-поведенческую автономию, характеризующуюся изолированным характером среды общения и формами социальной и культурной жизни, резко отличающимися от форм социальной и культурной жизни коренных израильтян - сабров ^{[5, с.178]}.

При всем многообразии ассоциаций репатриантов-выходцев из стран бывшего СССР, субкультура «русской улицы» не является гомогенной и не охватывает 100% сообщества репатриантов. Однако, несмотря на то, что некоторая часть сообщества остается за рамками субкультуры, сам факт существования феномена «русской улицы» позволяет ее представителям почувствовать свою значимость и предложить свой потенциал всему израильскому обществу, а не развивать его лишь внутри общинной ячейки. Поэтому выглядит не случайным факт широкой вовлеченности в политику иммигрантов из стран бывшего СССР. Вопрос был лишь в поиске адекватной формы институционализации русскоязычной общины с целью превращения ее в полноценное «русское лобби».

Этот вопрос и сегодня является дискуссионным в среде политической элиты русскоязычных израильтян. Начиная с 1993 г., в этой среде выделились две группы, первая из которых была уверена в необходимости существования чисто секторальной партии, полагая, что только такая партия будет в состоянии консолидировать силы общины, не допустить их распыления, а также прекратить конфронтацию среди вновь прибывших репатриантов и в полной мере лоббировать интересы общины и ее формирующихся элит. Вторая школа говорила лишь о необходимости существования «русского филиала» в рамках общеизраильских партий и политических движений и об использовании их механизмов для достижения целей «русского Израиля». Через десять лет, в 2003 г., русские иммигранты доказали, что структурные и идеологические разногласия внутри общинной ячейки стоят для них выше интеграционных тенденций в рамках общины ^[6].

Какие же факторы способствовали объединению «русской улицы»? «Большая волна» репатриации или «большая алия» 90-х годов совпала с процессом узаконивания «многокультурности» в Израиле, что поспособствовало легитимации общественных институтов «русской» общины и сыграло свою роль в формировании у представителей «русской улицы» уникальной идентичности. Израильский политический истеблишмент положительно воспринял созревание в обществе субкультуры «русских» репатриантов ^{[5, с. 125-155, 351-415]}. Главным условием формирования культуры русскоязычных репатриантов является их концентрация в относительно небольшом количестве городов. Среди населенных пунктов, в которых «русские» евреи представлены общинами более 40 тыс. человек, можно назвать Ашдод, Ашкелон, Бат-Ям, Беэр-Шеву, Иерусалим, Нетанию, Тель-Авив и Хайфу. Более того, репатрианты последней волны живут в том же городе и в том же районе, где они приобрели недвижимость после переезда в Израиль. Основным критерием выбора места жительства для выходцев из стран бывшего СССР является близость к членам семьи, которые совершили репатриацию раньше.

Исследование, проведенное в 2011 г. Министерством алии и абсорбции совместно с Ариэльским Университетом Самарии показало существование феномена концентрации репатриантов из бывшего СССР в пределах определенных кварталов. Четверть респондентов утверждала, что большинство жителей микрорайона составляют «русские» репатрианты. В таких районах формируются общинно-образующие связи, которые можно рассматривать в качестве компенсатора отрицательных последствий абсорбции «большой алии ^[7]». В свою очередь, эти общинные связи способствовали повышению у представителей «русской улицы» уровня культурной самодостаточности и желания сохранить и воспроизводить свои привычные формы социального, культурного и профессионального взаимодействия. Это может быть подтверждено исследованием, проведенным в 2006 г. организацией «Джойнт-Исраэль», в ходе которого 90% «русских» иммигрантов ответили, что спустя 15 лет после репатриации продолжают жить в традиционно иммигрантском районе. Более того, 90% молодых респондентов в возрасте от 18 до 29 лет утверждали, что в той или иной мере владеют ивритом, однако дома продолжают говорить по-русски ^{[1, с. 25]}.

Еще одним показательным примером культурной самодостаточности выходцев из стран бывшего СССР может служить тот факт, что лишь треть респондентов отметила, что среди членов их семей есть те, кто заключил брак не с представителем «русской улицы» ^{[1, с. 26]}. Исследование гражданской идентичности показало также, что среди молодых репатриантов 18-28 лет процент тех, кто утверждал, что четыре их ближайших друга из пяти являются представителями «русской улицы», был выше всего. Более того, 57% респондентов заявляли, что находятся в постоянном контакте со своими «русскими» друзьями, что говорит об эффективном функционировании социальных связей внутри русскоязычной общины.

Однако неправомерно утверждать сегодня о том, что «русская» община является своего рода «русским гетто», поскольку, согласно данным того же опроса агентства «Мутагим», молодые репатрианты также активно вовлечены в израильскую действительность и контактируют с коренными израильтянами и репатриантами из других стран. Вместе с тем только 34% респондентов среднего возраста и 15% респондентов старшего поколения налаживают контакты с гражданами Израиля без различия их происхождения ^{[1, с. 127]}.

Ключевым аспектом субкультуры «русских» евреев и фактором их сплочения является сохранение уникального статуса русского языка в Израиле и его место в медийном пространстве страны. Он стал легитимным средством коммуникации в рамках общины ^[8]. Министерство алии и абсорбции толерантно по отношению к использованию русского языка в практике государственных учреждений и в средствах массовой информации. Русский язык введен также в учебные планы израильских школ в качестве третьего языка. Министерство просвещения предоставило русскоязычным репатриантам-школьникам возможность пользоваться текстами на русском языке на экзаменах по ТАНАХу (еврейское Священное Писание), а также возможность сдавать на родном языке экзамены по программе средней школы. Кроме того, были подготовлены учебные планы и выпущена адаптированная учебная литература по изучению русского языка как иностранного с 7 по 12 классы. Министерство образования в 2011-2012 учебном году приняло решение об увеличении часов изучения русского языка на 25%, а также об увеличении часов, выделенных на прохождение курсов повышения квалификации для преподавателей русского языка, на 50%. Перечисленные инициативы государственных органов Израиля соответствуют потребностям представителей русскоязычной общины, в домах которых русский язык и иврит используются в равной степени.

В 2011-2012 учебном году русский язык изучали семь с половиной тысяч школьников в ста пятидесяти израильских школах. 95% учащихся родились в странах бывшего СССР или в Израиле в семьях русскоязычных репатриантов. Стаж пребывания в Израиле у учеников - от нуля до семнадцати лет. Уровень владения языком у них отличается, но для большинства русский является не родным языком, а языком «культурного наследия» ^[9].

Русский язык репатриантов в значительной степени отличен от русского языка россиян ^[10]. Его следует рассматривать не как свидетельство «русского универсализма», но как доказательство существования феномена интеграции русскоязычных репатриантов в израильское общество без последующей затем аккультурации. Русскоязычные репатрианты видят своей целью сохранение того культурного багажа, с которым они переехали в Израиль ^{[1, с. 32]}.

Вовлеченность выходцев из бывшего СССР в израильскую информационную среду обеспечивают русскоязычные средства массовой информации в Израиле. Сильные позиции сохраняет русскоязычный «Девятый канал». Рейтинг канала в 2009 г. был выше самых популярных в Израиле «Второго» и «Десятого» каналов ^{[1, с. 133]}. Свыше 50% опрошенных отмечали, что смотрят канал ежедневно. Целевой аудиторией канала являются репатрианты старшего поколения. В 2011 г. 78% респондентов ответили, что включают его не реже одного раза в неделю. «Девятый канал» занимает лидирующие позиции среди 78% выходцев из стран бывшего СССР старше 55 лет, среди репатриантов в возрасте от 35 до 55 лет его предпочитают остальным каналам 50% и только 18% опрошенных моложе 35 лет изредка его смотрят. Таким образом, «Девятый канал» регулярно включают около половины русскоговорящих граждан Израиля, около 30% предпочитают его другим каналам, а вся аудитория канала - около 80% «русских» репатриантов ^[11].

В ходе проведения крупного репрезентативного исследования предпочтений русскоговорящих израильтян в 2014 г. респондентам был задан вопрос, видят ли они необходимость существования в Израиле русскоязычного медийного пространства. Несмотря на то, что в каждой из категорий респондентов большая их часть ответила утвердительно, наблюдалась следующая тенденция: чем моложе опрашиваемые, чем больше срок их пребывания в Израиле и чем выше их уровень дохода, тем меньше они заинтересованы в существовании русскоязычных средств массовой информации. Обладатели академических степеней являются сторонниками «русских» СМИ, и их доля превышает среднюю долю по выборке ^[11].

Заинтересованность репатриантов в существовании русскоязычного медийного пространства способствует развитию связей со страной исхода. Возможности для расширения этих связей предоставляют не только русскоязычные СМИ, но и израильский интернет на русском языке, пик развития которого пришелся на 1990-е гг. ^[12]. Опираясь на исследования, проведенные в последние годы, можно сделать вывод о том, что постоянная аудитория русскоязычных СМИ составляет 75% членов «русской улицы» в возрасте от 18 лет и старше. Значительная часть выходцев из стран бывшего СССР являются избирателями израильских партий с «русским акцентом», которые заинтересованы в расширении своего электората ^{[1, с. 40]}.

Еще один фактор сплочения русскоязычной общины – сохранение своеобразных символов, поддерживающих особую самоидентификацию «русской улицы». Некоторые из них носят мифологический характер, например, об особой роли русских евреев в продвижении некоторых «уникальных» ценностей русского еврейства. Бытующие представления о превосходстве культуры русских евреев над культурой коренных израильтян позволяют говорить о существовании феномена «секторального снобизма» ^{[5, с. 169-174]}. Модели поведения выходцев из стран бывшего СССР во многом зависят от мифологических символов общины ^[13].

Однако существуют и реальные общинные символы, которые можно классифицировать следующим образом. В первую категорию попадают символы, связанные с социально-экономическим развитием страны и, в первую очередь, речь здесь идет о роли иммигрантов в развитии сферы высоких технологий. В 1990-е гг. в составе «большой алии» в Израиль репатриировалось большое количество высококвалифицированных специалистов-инженеров, которые внесли весомый вклад в развитие наукоемких отраслей в стране. Кроме того, среди репатриантов были и профессиональные программисты, получившие в стране исхода фундаментальное образование и обеспечившие подъем индустрии хай-тек, которая сегодня составляет более половины экспорта Израиля ^[14]. Важность этого фактора подтверждает и сегодняшняя ситуация в стране: репатрианты из стран бывшего СССР составляют четверть всех работающих в сфере высоких технологий граждан. Таким образом, русскоязычная община оказала решающее влияние на развитие экономики Израиля, что, в свою очередь, легитимизировало претензии «русской улицы» на участие в политической жизни страны и на долю власти.

Следующая категория «русских» символов включает в себя культурные проекты. Центральное место здесь традиционно занимают театр «Гешер», ставящий спектакли на русском языке и сеть физико-математических лицеев «Мофет», где преподавание также ведется на русском. Являясь проектом учителей-репатриантов из стан бывшего СССР, эти школы обошли израильские учебные заведения, поскольку качество преподавания в них было намного выше ^[15].

Третью категорию общинных символов составляют праздники, которые первоначально отмечались только «русской улицей», но затем оказались востребованными и для остального израильского общества. Гражданский Новый год, наряду с традиционным еврейским Рош-а-Шана отмечается сегодня не только 80% русскоязычных семей (согласно данным «Девятого канала» ^{[1, с. 43]}), но и коренными израильтянами. Более того, гражданский Новый год является единственным праздником, который был положительно воспринят сабрами, в отличие от традиционных праздников других этнических общин. В частности, была предпринята попытка превращения праздника марокканских евреев «Мемуна» в общеизраильский, однако она не увенчалась успехом.

Перечисленные выше факторы постепенно сформировали в среде русскоязычных израильтян еще одно условие и одновременно инструмент сплочения - инфраструктуру «самопомощи» ^[16]. Она стала одним из ключевых измерений субкультуры «русской улицы» и включает в себя бизнес-сектор русскоязычных израильтян, общественные институты и систему культурных, образовательных, профессиональных и социальных связей. Этот сектор, на фоне идущего де-факто внедрения языка структурами «свободного рынка» (банки, посреднические конторы, торговые сети и т. д.) обеспечивал рабочими местами четверть вновь прибывших репатриантов ^[17]. «Русский» бизнес-сектор и сегодня занимает свою нишу в израильской экономике. Половина мелких бизнесменов являются репатриантами «большой алии» с инженерным образованием, причем 70% владельцев малого бизнеса принимают в свой штат исключительно соотечественников. 72% клиентуры тоже составляют русскоязычные израильтяне, а иврит на предприятиях «русского» сектора необходим только для внешних контактов.

Развитию и укреплению «русской улицы» помогли ряд программ социально-политического развития. Во-первых, речь идет о проектах, запущенных по инициативе истеблишмента Израиля (в частности, Еврейского агентства «Сохнут», государственных институтов, профсоюзов и общеизраильских партий) и имевших своей целью завершение абсорбции вновь прибывших в страну репатриантов. Затем община выдвинула уже свои собственные культурные и политические инициативы. И, в-третьих, при поддержке еврейских диаспор по всему миру, а также международных межправительственных и неправительственных организаций были основаны новые учреждения ^[18].

Доминирование первого фактора было особенно заметно еще до начала периода «большой алии», в 1970-е гг.. Инициативы репатриантов 1970-1980-х гг., включая появление первых «русских» партийных списков, хоть и носили исключительно самостоятельный характер, но не являлись эффективными. С началом «большой волны» репатриации инициативы репатриантов стали иметь гораздо большее значение наряду с ресурсами государственных структур, в первую очередь, Министерства алии и абсорбции, Еврейского агентства «Сохнут» и муниципальных органов власти ^[19].

Следует отметить, что внешний фактор играл значимую роль как на протяжении 1970-1980-х гг., так и на протяжении 1990-х гг. Еврейские организации в США (Джойнт и UJA), а также нееврейские организации (например, движение христиан-сионистов) играли заметную роль в формировании общинных институтов русскоязычных израильтян. На постсоветском пространстве, в США и странах Евросоюза тема «русского Израиля» занимает в средствах массовой информации такую же нишу, как и местная тематика. Благодаря усилиям русско-еврейских диаспор в странах СНГ, в США и странах Западной Европы в 2000-х гг. в системе координат «русской улицы» появилось несколько новых институтов. В частности, группа российских бизнесменов — активных участников еврейской общины в России — создала на территории Израиля Международный фонд «Дженесис» (фонд по развитию русско-еврейской культуры и идентичности).

Таким образом, «русская улица» формируется благодаря следующим объединяющим факторам: территориальной локализации, созданию своей собственной уникальной культурной среды, сохранению особого статуса русского языка в Израиле, развитию русскоязычного медийного пространства, сохранению и поддержанию общинных символов. Их сочетание привело к сохранению и развитию самобытных черт общины, унаследованных от государства исхода, но одновременно позволило стать не просто органичной частью израильского общества, а еще и играть в нем весьма заметную роль.