Legal regulation of invalid transactions whose goals contradict the fundamentals of morality or law and order: legal mistakes and the ways to solve them

Khvostitskii Maksim Valer'evich Post-graduate student, the department of Civil Law and Process, Katanov State University of Khakassia 655018, Russia, the Republic of Khakassia, Abakan, Gertsena Street 14 Xvosticzkij@mail.ru Other publications by this author

На сегодняшний день ничтожными сделками признаются как сделки, не соответствующие требованиям закона или иных правовых актов (ст. 168 ГК РФ), так и составы недействительных сделок, отражённые в ст. 169 ГК РФ. Несмотря на это сходство, последствия применения указанных статей разные: пункт 2 статьи 167 ГК РФ - восстановление в прежнем состоянии (двустороннюю реституцию), а статья 169 ГК РФ - зачисление при определенных условиях всего полученного в доход Российской Федерации.

Надо заметить, что сделка, совершенная с целью, противной основам правопорядка или нравственности, является ничтожной, и по действующему законодательству она недействительна, независимо от ее признания таковой в суде.

Таким образом, в рамках данного исследования мы хотим обратить внимание на проблему, появившуюся в ходе применения ст. 169 ГК РФ на практике. Проблема в том, что в заголовке этой статьи, при классификации сделки используется соединительный союз «и» («недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности»). Но в первом же предложении пункта 1 этой статьи говорится уже о недействительности сделки, которая совершена с целью, противной либо основам правопорядка, либо основам нравственности, иными словами, здесь используется разделительный союз «либо». Представляется целесообразным данное противоречие решать исходя из текста статьи 169 ГК РФ (союз «либо»), а не из ее названия.

В соответствие с содержанием статьи 169 ГК РФ объектом правоотношений выступают законы и иные правовые акты, призванные определить, что подразумевает законодатель под достаточно широкими, но недостаточно конкретными терминами «основы правопорядка» и «основы нравственности». При этом имеются в виду сделки, которые подпадают под категорию противоречащих публичному порядку в данной стране. ^[1] То есть, при толковании содержания основ правопорядка или нравственности законодатель отождествляет вовсе не обязательно тождественные понятия «правовой порядок» и «публичный порядок», не говоря уже о нравственных ценностях, лежащих вне правового поля. М. И. Брагинский и В. В. Витрянский обращают внимание и еще на один нюанс, по их мнению, такая сделка автоматически «должна одновременно вступать в противоречие с нормами Уголовного кодекса»^[2].

Понятие «основы правопорядка и нравственности» не имеет официального определения. В юриспруденции отмечается абстрактность понятия «основы правопорядка» и неопределенность термина «нравственность». Но Конституционный Суд РФ утверждает, что они имеют вполне конкретное содержание. И в своем Определении от 8 июня 2004 г. № 226-О КС РФ указывает: «Понятия «основы правопорядка» и «нравственность», как и всякие оценочные понятия, наполняются содержанием в зависимости от того, как их трактуют участники гражданского оборота и правоприменительная практика, однако они являются настолько неопределенными, что не обеспечивают единообразное понимание и применение соответствующих законоположений. Антисоциальность сделки, позволяющая суду применять данную норму Гражданского кодекса Российской Федерации, выявляется в ходе судопроизводства с учетом всех фактических обстоятельств, характера допущенных сторонами нарушений и их последствий»^[13].

Как показывает опыт других стран, определение круга законов, закрепляющих основы правопорядка и/или нравственности, а так же формулировка самих норм, особенно, что касается нравственных основ, трудно осуществимая задача. Кроме того, мы согласны с мнением А. П. Белова в том, что даже в случае отождествления правового и публичного порядков, «нельзя сделать вывод с достаточной точностью, о каких императивных нормах, соответствующих публичному порядку, может идти речь в соответствующей стране»^[1], поскольку, как правило, в большинстве стран, даже не смотря на процесс глобализации, подходы к обозначению и толкованию этого понятия различаются.

Например,в Италии, Португалии, Таиланда, Японии, Венесуэлы и Англии термин публичный порядок активно используется законодателем, однако дефиниция этого термина в нормативных правовых актах указанных стран отсутствует, в законодательных принципах политического строя Кубы и Вьетнама, напротив, прослеживается отказ от применения категории «публичный порядок» и замена ее другим понятием [9 с. 70-71]. В Германии определение публичного порядка дается в«существенных принципах германского права, а также основах права черезкатегорию «принципы права» [9 c. 71].

Пожалуй, самое подробное определение публичного порядка закреплено в Объединённых Арабских Эмиратах, где определение публичного порядка фиксируется в статье 3 Закона о гражданских сделках 1985 года, где говорится что «публичный порядок считается включающим вопросы, относящиеся к личному статусу, такие как брак, наследование и происхождение, а так же вопросы, относящиеся к суверенитету, свободе торговли, обращению материальных ценностей; правила частной собственности и другие правила и установления, на которых базируется общество, таким образом, которые не противоречит характерным положениям и основополагающим принципам исламского шариата» ^[4].

В Российском законодательстве развернутое определение публичного порядка дано в информационном письме президиума ВАС РФ от 26.02.2013 г. № 156 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений», где было сказано, что публичный порядок это - «фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической, правовой системы государства»^[12].

В законодательстве РФ указанное понятие публичного порядка, так абстрактно данное Высшим Арбитражным Судом РФ, уточняется только с помощью оговорок о публичном порядке, закрепленных в различных кодексах (например, ст. 167 СК РФ, ст. 1193 ГК РФ и др.). Так, в Семейном кодексе речь идет о противоречии в порядке применения норм, а в Гражданском кодексе - о противоречии в последствиях применения норм.

Принимая во внимание все сложности, образуемые данной ситуацией, было бы целесообразно, на наш взгляд, если бы сам законодатель определил круг законов, которые закрепляют, «основы правопорядка».

Собственно, цивилисты неоднократно пытались определить перечень недействительных сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка, и указать рекомендации к ст. 169 ГК РФ в отношении составов противоправных сделок, имеющих, особую (повышенную) степень общественной вредности, но законодательного закрепления эти попытки пока не нашли, от чего не стали менее актуальны. Перечень этот выглядит так:

- «нарушающие государственную монополию;

- нарушающие правовой режим определенных видов деятельности;

- нарушающие режим осуществления изъятых из оборота или ограниченно оборото способных объектов правоотношений;

- направленные на извлечение доходов от запрещенных видов деятельности»^[8].

Изучение и развитие этой мысли в дальнейшем представляется очень перспективным, поскольку зачастую субъектов таких сделок в силу отсутствия либо состава преступления, либо ряда других объективных причин, сложно привлечь к уголовной ответственности. А предлагаемый состав недействительных сделок откроет возможность взыскать убытки, и иной причиненный вред с подобных нарушителей, а все ими полученное по сделке в доход государства^[5].

Конечно, понятия «правопорядок» и «публичный порядок» имеют много общих черт. Правовые нормы, собранные в соответствии с регулируемыми ими общественными отношениями, регламентируют модель поведения, как в сфере публичных, так и в сфере частных отношений. Помимо этого, существуют правовые нормы не только социального, но и технического характера. А. Шляпочников, высказывая своё мнение по этому вопросу, предлагал включить в сферу общественного порядка «все общественные отношения, возникающие в результате соблюдения правил… общежития, нравственных и правовых законов…»^[11]. Однако, по нашему мнению, это очень широкая трактовка данного термина, и речь может идти разве что о нормах корпоративной этики. Нравственно-юридические начала и ориентиры, имеющие государственное значение, скорее относятся к категории публичный порядок.

Таким образом, правопорядок и публичный порядок совпадают лишь частично в области общественных отношений, урегулированных правовыми нормами. В остальном их сферу составляют иные, не совпадающие друг с другом отношения.

Исходя из выше изложенного, мы считаем, что законодателю следовало бы более четко сформулировать, нарушение каких именно норм и правил применительно к договорным отношениям, хотя бы в области имущественной сферы, является основанием для применения ст. 169 ГК РФ. Поскольку в ином случае, в результате выявленных недостатков, правоприменитель волен толковать закон по своему усмотрению. Как мы уже отмечали выше, судебная практика сформировалась таким образом, что, не смотря на наличие оснований для применения ст. 169 ГК РФ, суды чаще всего квалифицируют такие сделки не как нарушающие основы публичного порядка (статья 169 ГК РФ), а как не соответствующие требованиям закона (статья 168 ГК РФ). Естественно, что при таких обстоятельствах наступают иные юридические последствия. Перефразировав профессора А. Н. Никитина, отметим, что «точно так же как любое здание, дом имеет свой фундамент» [7 с. 137], так и деятельность правоприменителя должна опираться на точные формулировки закона там, где это возможно.

Для того чтобы не происходило подобного отождествления сделок, следует обратить внимание на то, что обстоятельством подлежащим установлению судом, должна являться цель, с которой эти сделки были совершены, в нашем случае имеется ввиду цель, противная основам правопорядка или нравственности.

Однако это еще не все, далее, на наш взгляд, необходимо так же определить: обязательно ли такая сделка должна при этом противоречить закону, либо для признания ее недействительной по ст. 169 ГК РФ достаточным будет наличие цели участников сделки, противной основам правопорядка или нравственности?

Некоторые авторы считают главным и достаточным основанием саму цель участников сделки. Так, например, цивилист Н. Д. Шестакова считает, что для признания сделки недействительной на основании ст. 169 ГК РФ достаточно, чтобы даже один из участников сделки преследовал цель, противную основам правопорядка либо нравственности, но сделка при этом может и не противоречить требованиям закона ^[10]. Аналогичную позицию занимает и О. В. Гутников ^[3].

Авторы приходят к такому выводу, потому что в статье 169 ГК РФ отсутствуют указания на необходимость противоправности сделки для признания ее недействительной. В обоснование своей точки зрения они ссылаются на статью 168 ГК РФ, в которой четко указано это основание, отсюда следует логичный вывод о том, что законодателю не было смысла повторяться.

Однако данное мнение имеет один существенный недостаток: если за условие недействительности сделки по статье 169 ГК РФ брать только цель участников, то, происходит неоправданное расширение области действия данной статьи. В таком случае можно будет признать ничтожной по ст. 169 любую сделку купли-продажи товара с полной оборото способностью, если он был приобретен с целью совершения противоправных действий.

Выше уже говорилось, что один из участников сделки зачастую может и не иметь представления о том, какую цель преследует другая сторона при совершении сделки. Поэтому, если для квалификации сделки по ст. 169 ГК РФ брать за основу только одну цель контрагента, то добросовестная сторона в этой сделке будет несправедливо нести последствия её недействительности.

При этом, хотелось бы обратить внимание на то, что добросовестным признается вовсе не любой приобретатель по возмездной сделке, а только тот, который своими действиями докажет, что до заключения сделки он проявил должную осмотрительность и не только проверил все необходимые документы контрагента, включая запись в ЕГРП, но и установил родственные, трудовые и дружеские связи заинтересованных в сделке лиц, а так же ценовые предпочтения на рынке товаров (работ, услуг) [6 с. 110-111], что и будет свидетельствовать об отсутствии в его действиях элементов противоправности.

Таким образом, если брать совокупность оснований признания сделки ничтожной, то есть и противоправную цель, и нарушение основ правопорядка или нравственности в государстве, которые будут фиксироваться тем или иным образом, тогда даже контрагент, не имеющий представления о непосредственной цели другого участника, законно понесет те последствия, которые связанны с ее недействительностью.

Таким образом, интерпретация норм статьи 169, в результате которой остается значимой одна только цель совершения сделки, не является оправданной и обоснованной.

Само понятие нравственности, а тем более её основ не должно быть аморфным, в противном случае возникнет вольнодумие и злоупотребления в правоприменительной сфере, что вызывает нарушение стабильности гражданского оборота.

Итак, применение нормы статьи 169 ГК РФ возможно только при наличии в совокупности у стороны (сторон) сделки цели, противной основам правопорядка или нравственности, а так же нарушения данной сделкой норм закона или иных актов, в которых эти основы закреплены.

Нарушение норм закона и иных правовых актов в указанной ситуации предусматривает именно нарушение требований правовых норм, фиксирующих основы правопорядка или нравственности. Однако, как уже говорилось выше, судебная практика не редко пренебрегает данной позицией.

Наилучшее изложение первого абзаца статьи 169 ГК РФ нам видится в следующей редакции: «Сделка, нарушающая требования правовых норм, устанавливающих основы правопорядка или нравственности, ничтожна» такая формулировка поможет избежать различий в толковании данной нормы и убережет правоприменителя от необоснованного злоупотребления